Хрупкий лед

А вообще, у них все было очень даже хорошо организованно, учитывая, что вся секция держалась на энтузиазме двух людей. Кроме того, как понял Верещагин, на совершенно голом энтузиазме. Зарплат они за это не получали, а из премий имели только благодарственные грамоты от мэрии, выдаваемые по случаю каких-то праздников. Все полученные деньги от спонсоров они использовали на нужды секции. Настя буквально заставила его просмотреть еще и книгу отчетности, чтобы Верещагин не подумал, что они себе эти деньги забирают. Да и все оформлялось через банк, посредством специально созданного фонда. Каждая трата проводилась по отчетности. И никакой зарплаты ни Насте, ни тренеру там не предусматривалось.

Саша искренне не понял, в чем их-то интерес, и даже спросил, ради чего они сами столько времени тратят на эту секцию, если даже какой-то минимальной отдачи не имеют?

— Ой, Саша, зарплаты мы на работе получаем, — рассмеялась Настя.

Оглянулась на тренера. Да и он ответил ей улыбкой.

Они уже вернулись в кабинет Валерия, и сейчас просматривали бумаги. Верещагина же ее ответ не особо убедил. Он, конечно, очень давно не изучал экономику родной страны, но сильно сомневался, что учительница младших классов и тренер в детской секции могут прилично зарабатывать. И не то, чтобы ему дело было, по большому счету. Их же проблемы. Но по какой-то странной причине, захотелось вдруг выяснить, понять. Особенно Настю.

— А тут, — не заметив его удивления, похоже, Настя с любовью посмотрела на фотоальбом, который они так и оставили на столе, сдвинув в сторону, когда начали изучать документы. — Тут это для детей, понимаешь? — она вновь перевела взгляд на него.

Верещагин не понимал, но и говорить об этом не посчитал нужным. Однако, похоже, что Настя и так поняла его недоумение, улыбнулась шире. Снова глянула на тренера, который протянул руку и погладил ее ладонь. Словно поддерживал или ободрял. Странно, Верещагин же вроде, не то, чтобы не верил, просто не понимал их мотивы.

— Ну это, как если бы они были нашими детьми, Саш. Нам же никто тогда не платил бы зарплату, правда? — попыталась объяснить Настя, опять глянув на Сашу с очередной улыбкой. Хотя, уже немного растерянной. — Родителям же не платят денег за то, что они своими детьми занимаются, хоть это и круглосуточные хлопоты.

— Но тут же не один и не два ребенка, десятки, — хмыкнул в ответ Саша. — Да и не ваши.

Он с детьми не сталкивался вплотную с тех пор, как сам вырос. Как-то не было никого в близком круге знакомых с детьми. И весь его взрослый опыт состоял из общения с мальчишками, увлекающимися хоккеем и «болеющими» за его команды. А чтобы столько своего времени тратить на чужих детей, как эти двое, еще и совершенно безвозмездно — Верещагин был удивлен.

— Но мы же и не заботимся о них круглосуточно, — пожала плечами Настя. — Даем столько, сколько можем. И у этих детей — своих родителей нет. — Она отвела взгляд, уставившись в документы. — И «чужих детей — не бывает», так же говорят? — Настя улыбнулась, но это уже было совсем другое выражение лица. И настроение в кабинете иное «повисло». Верещагину неловко стало за свою настырность. — Ведь и мне так много людей когда-то помогли совершенно без оплаты их сострадания и доброты, — с каким-то другим выражением заметила Настя.

И почему-то обхватил себя руками, растерла плечи, словно ей стало зябко. Как-то надавила пальцами на левую руку, особенно. И Сашка ни с того, ни с сего вспомнил, что у нее там большой шрам был, из-за которого Настя смущалась вечно, и не хотела ничего говорить. А он так и не выяснил когда-то толком, как этот шрам появился. Все о другом думал, отвлекаясь, торопясь куда-то.

Верещагину стало неудобно, что пристал с вопросами. И отчего-то грустно, что Настя улыбаться перестала. Да и тренер тут же обнял ее, видимо, тоже заметив изменение настроения. И растер ее плечи, словно считал, что она сама не согреется. Тоже особенно надавив на левое плечо. Или это Сашке так показалось?

— Ладно, согласен, — решил сгладить Верещагин. Захотелось вернуть прежнее настроение Насте. — Убедила, — он улыбнулся ей, словно просил прощения за свое недоумение и сомнения.

И она улыбнулась ему в ответ. Даже хотела уже что-то сказать, но тут в открытую дверь кабинета просунулась любопытная физиономия пацана лет десяти.

— Здравствуйте, тренер! Анастасия Ивановна, — жизнерадостно поздоровался ребенок.

— Добрый вечер, Паша, — отозвались эти двое почти в унисон.

Рассмеялись, переглянувшись между собой. И Саша себя как-то остро не к месту почувствовал.

— Ты первый? — в этот момент обратился Валерий к ребенку.

— Вроде, остальных еще нет, — паренек интенсивно кивнул.

— Ну, беги, переодевайся. Сейчас и другие подтянутся, думаю, — распорядился Валерий. — У меня еще тренировка на шесть, — пояснил он, обернувшись снова к ним. — Последняя на сегодня. Надо идти. Остались еще какие-то вопросы?