Хрупкий лед

Настя же задумалась над его вопросом. Она не могла ответить четко и уверенно. Сама не очень помнила, кем хотела стать, когда школу оканчивала. Или это последующие отношения и расставание с самим Верещагиным затерли в памяти все, что им предшествовало? Да и важно ли это? Ведь уже учитель. И любит свою работу очень. Детей.

Потому Настя пожала плечами.

— Хотела, наверное. Сейчас уже сложно вспомнить, что было самым важным тогда, не замечал? Столько всего нового и важного с каждым годом в жизни появляется, — улыбнулась она. — Не представляю сейчас, что могла бы не с детьми работать. Или секцию не курировать. Обожаю каждого из них, — они наконец-то вошли в холл, и она с удовольствием стащила с головы шапку.

Честно говоря, немного по-детски глупо, но она до сих пор ее не забывала надевать лишь из-за Валеры. Потому что он напоминал, увещевал, взывал к здравому смыслу. И не потому, что о прическе беспокоилась или что-то в том же духе. Просто Насте все казалось, что недалеко ей перебежать, не простынет, не успеет. «Давили» ей на голову все шапки и береты, некомфортно и все. Но чтобы любый не волновался, старалась не забывать.

Саша улыбнулся в ответ.

— А своих сколько? — уточнил с усмешкой.

Настя не сразу поняла, о чем он спрашивает. А когда разобралась, настроение неуловимо изменилось, впитав в себя какую-то тревожность. Грусть.

— У нас нет детей, — отвела глаза, потеряв веселье. Начала мять в руках свою шапку. — Не сложилось как-то.

— Прости, — кажется, Верещагин тоже испытал неловкость.

Сам отвернулся, делая вид, что осматривает зал.

— Ничего. Мне хватает забот, — постаралась жизнерадостно ответить Настя.

Саша глянул на нее как-то странно, словно рассматривая что-то.

— А одна ты сколько? — вдруг спросил он, вызвав у Насти растерянность. — Бабушка Аня умерла давно, в смысле? — наверное, заметив ее реакцию, поправился.

Настя улыбнулась, уставившись в глубину холла. Уже пережила то горе. Тяжело было тогда, и скучала, она очень привязалась и любила свою «названную» бабушку. Но сейчас при воспоминании о ней в душе появлялись только светлые эмоции.

— Давно, Саш, больше двенадцати лет назад, уже. Тринадцать, наверное, — вздохнула, начав распутывать шарф на шее. — Только одна я никогда не была. Валера всегда рядом был, всегда меня поддерживал.

У Верещагина какое-то такое выражение на лице появилось. Настя не очень его поняла: то ли задумчивое, то ли хмурое, то ли недовольное. И даже насторожилась. А он уже словно собрался что-то сказать. Только не успел.

— Добралась, егоза? — вопрос Валеры заставил ее обернуться и расплыться в улыбке. — Александр.

Валера подошел к ним, кивком поздоровавшись с Верещагиным. Саша ответил ему таким же жестом. А Настя радостно шагнула навстречу объятиям Валеры.

— Добралась, даже повезло с пустой маршруткой, — сообщила она любимому, позволив ему забрать свою шапку с шарфом. — И мы с Сашей у Дворца встретились.

— Это хорошо, — мягко улыбнулся Валера, помогая ей расстегнуть пальто. — Давай, возьму. Как всегда, жарко? — подмигнул он ей, прекрасно зная, как Настя «любит» утепляться.

Она скривила вредную гримасу в ответ и рассмеялась, с удовольствием избавившись от верхней одежды. Настроение стало таким же замечательным, как и утром.

— Пойдемте? — обратилась с улыбкой сразу ко всем. — И поговорим, и посмотрим. Мы тебе похвастаемся воспитанниками, которых, возможно, ты уже и на льду встречал, — Настя раскинула руки, будто пытаясь обнять весь Дворец спорта.

Искренне гордилась тем, что они делали, и детьми тоже. Ее бы воля, всем о них рассказала бы, о судьбе каждого радела. И сейчас эмоции переполняли: хотелось поделиться. Воодушевление какое-то испытывала.

— Пойдемте, — поддержал Валера, тоже улыбаясь и с любовью глядя на нее.

Настя будто грелась от этого чувства, столь явно видимого в глазах любимого.

Даже Верещагин улыбнулся ей в ответ и кивком выразил свое согласие идти с ними.

Он смотрел на нее и не мог избавиться от какого-то ощущения «свежего ветра». И дело было не в морозе на улице. Это она вокруг себя такую атмосферу создавала, что все улыбаться начинали. Не только Сашка и этот тренер (который все еще бесил его тем, что все время обнимал или касался Насти, всячески демонстрируя свои с ней отношения), но и директор Дворца Спорта, случайно встреченный ими в коридоре, и техничка, и какой-то сторож — все они начинали улыбаться, стоило ей с ними поздороваться.

Она заряжала всех вокруг каким-то позитивом, такой светлой и теплой энергией, что Саша сам не понял, когда увлекся тем, о чем Настя рассказывала: осмотрел все оснащение, весь инвентарь, пусть и не новый, но в хорошем состоянии, который они приобрели для этой секции; просмотрел фотоальбом воспитанников, действительно с удивлением узнав пару молодых игроков. И Саша не заметил, как час пролетел.