Хроники тринадцати миров

Я родился в старенькой рыбацкой деревушке, мой отец был рыбаком и часто ходил на своей парусной лодке в море, чтобы наловить рыбы и продать ее на местный рынок. Так у родителей появлялись хоть какие-то деньги, чтобы прокормить меня и мою маленькую рыжеволосую сестренку Али. Я тогда был очень к ней привязан. Да и к семье вообще. Не мог представить себе свою жизнь без них. Какой у меня был отец! Я до сих пор помню его синие, как и наше море, глаза, с сеточкой морщинок вокруг. Морщинки разбегались лучиками по его вискам, когда он улыбался или смеялся, а на щеках появлялись ямочки. Отец, как и сестренка, был рыжим и канапушчатым, чего не скажешь обо мне и моей матери. Она была жгучей брюнеткой с темными, как горький шоколад, глазами. Она так и осталась до самой зрелости ребенком. Всегда задорная, упрямая, с деятельным, очень живым характером и доброй душой.

Я долго не мог забыть их. Свою семью. Все изменилось в тот день, когда к нам в дом постучалась знатная дама в шелках и с высокой прической, украшенной фарфоровыми кораблями. Али тогда была от этих “лодочек в волосах” просто в восторге. Но знатная дама лишь мягко и слишком приторно улыбнулась ей и попросила убрать ребенка в другую комнату. Когда я хотел последовать за сестрой, меня попросили остаться. Я удивился, как и мои родители, а в душу стали закрадываться нехорошие подозрения, но я гнал их от себя. Но все оказалось еще хуже, чем все мы предполагали. Эта женщина предложила родителям очень большие деньги. Такие, что они могли бы безбедно прожить всю оставшуюся жизнь и хорошо выдать замуж мою младшую сестренку. Но все это взамен одной маленькой прихоти. Взамен меня. Она попросила “милого маленького чертенка” к себе в услужение. Родители отказали ей. Мы все расслабились на несколько дней, но это было ненадолго. Через неделю знатная дама появилась на пороге нашего дома вновь. Не одна. С ней были городские солдаты. Отца обвинили в предательстве королевства, якобы он связался с пиратами и шпионил для них на берегу, а в море, вместо того, чтобы ловить рыбу, передавал им ценные сведения. Я не поверил им ни на секунду. Но ни мои слезы, ни слезы моей сестры и матери не в силах были его спасти, и уже к вечеру его тело повесили на городской виселице на утесе Райх, где казнят самых ужасных преступников. О судьбе своей матери и сестры я старался не думать, их продали в рабство и я о них никогда больше не слышал.

Моя же участь была нисколько не лучше, чем остальных членов семьи. Ведьма Болот, а это была именно она, знатная дама, пришедшая к нам в дом, все же добилась своего и городские власти отдали ей единственного наследника Лефроев в услужение.

Ведьма, решившая передать мне свой дар, очень расстаралась, чтобы я как можно скорее забыл отчий дом. Мне стало не до сладких воспоминаний тогда — я хотел выжить. Мне приходилось много читать, бегать, спать в ледяной воде и заходить в горящие избы, чтобы забрать в них “последнее дыхание” сгорающих заживо людей. Я мог голой рукой зачерпнуть из костра горсть углей и умыть ими свое лицо. Я мог ходить по воде. И я с каждым днем, с каждым часом, с каждой долей секунды все больше становился тем, кем меньше всего хотел быть в детстве. Я становился черным некромагом, слугой смерти, и самое ужасное, что с каждым днем это нравилось мне все больше. В конце концов я понял, что ведьма не прогадала с выбором ребенка. Я стал достойным продолжателем ее дела. Когда ведьма умирала, я уже знал, что со дня на день по праву займу ее место в этом мире. С тех пор я — Лорд Болот и Пустоши. Я тот, кого боятся, даже не подозревая о его существовании.

6.2

***

Юла, забравшись вместе с Марки Хварусом в корзину дирижабля, о чем-то напряженно думала, то и дело поглядывая то на капитана, то на землю, которая с каждой минутой становилась все дальше и дальше и все меньше напоминала ей тот мир, к которому она так привыкла. Теперь под ней словно лежало лоскутное одеяло, сотканное из засеянных полей и угодий, маленьких деревушек и извилистых жилок рек.

— Боишься? — Марки Хварус заинтересованно заглянул ей в лицо, а Юла поежилась от вида его странных огромных лиловых глаз.

— Нет. — журналистка покачала головой. — Любуюсь. Я впервые летаю.

Марки Хварус усмехнулся.

— Если бы ты видела, на чем я летал когда-то, ты бы умерла от страха!

— А на чем ты летал? Разве дирижабли не самое новейшая технология для полетов?

Капитан понял, что сболтнул лишнее и теперь пытался сообразить, как бы ему увильнуть от разговора, однако Юла уже клещом вцепилась в свою потенциальную жертву журналистского допроса.

— Скажи мне правду! — потребовала она, подбоченившись и с вызовом глядя на Хваруса. — Ты же не человек, Марки Хварус. И даже не “необычный человек” из Дикой Пустоши. Ты вообще там никогда не был, верно?

Капитан вздохнул и заправил выбившуюся длинную белую прядь за ухо.

— Да. Это так.

— Тогда откуда ты? — продолжала напирать журналистка, все больше волнуясь и распаляясь в своем праведном любопытстве.