Хроники тридцатилетней войны

— Надо уговорить Джулио и Джованну, иначе никак. Ему дадим роль Клавдио, а ей — Геро. Джованна хоть родила троих детей, но выглядит очень молодо. И скромна как Геро.

— Там еще больше десятка ролей…

— Пригласим итальянских офицеров, а прислужниц Геро сыграют ее служанки. Саму же пьесу разыграем в галерее палаццо, а зрителей соберем во внутреннем дворе — туда войдет человек триста.

— Но пьесу надо еще перевести на итальянский язык!

— Что ж, посижу, поупираюсь. Ты можешь пока помечтать о чем-нибудь…

— До чего ты упрям, человек из будущего. Как асфальтовый каток…

— Ха-ха! Нахватался у меня образов…

Когда Кристиан появился-таки в палаццо Борромео, к нему первой из господ выскочила Беатриче:

— Где Вы изволили пропадать, синьор Анхальт? Гоняли по снегу своих солдат?

— А вот и нет, синьорита Беатриче, — улыбнулась пропажа. — Решил вас очень-очень удивить. Все эти дни я переводил веселую комедию английского драматурга Шекспира «Molto Rumore Per Nulla» и теперь предлагаю нам разучить ее и сыграть перед публикой.

— Нам — это мне, Вам и кому еще?

— Джулио и Джованне, их слугам и моим итальянским офицерам.

— А Джулио об этом знает?

— Я ему расскажу, а Вы убедите. Или Вам не по душе моя затея?

— Очень по душе! Но хотелось бы все-таки эту пьесу прочесть…

— Всенепременно, синьорита. А с Джованной проблем Вы не предвидите?

— Ей тоже скучно, как и мне. И она еще не успела превратиться в матрону. Да вот сами у нее спросите…

Тут в гостиную вошла Джованна (миниатюрная, милая, домашняя) и рассказ Кристиана пошел по второму кругу — но задумка его была одобрена. Уговаривать Джулио пообещали обе дамы.

В итоге многочисленных переговоров все роли были розданы и доморощенные актеры стали их разучивать. Больше всего текста было у Беатриче и Кристиана, но они учили его в охотку, часто совместно и много при этом улыбались, взращивая взаимную приязнь. Потом пошли групповые репетиции, где все путались, а Кристиан, режиссируя сцены, злился. Злился, но вида не показывал (Алекс бы его заел). Хорошо хоть с декорациями и костюмами проблем не было — изображали практически современность. Постепенно сцены стали «вытанцовываться», а у актеров, осознавших это, появился интерес.

На общей репетиции вновь все пошло кувырком: надо было четко распределить массу актеров (более 20) и осуществлять контроль времени. Понадобился внешний режиссер, не участвующий в спектакле. Им стал сам кардинал Борромео, пришедший взглянуть на необыкновенную затею своей родни и странного кондотьера из Богемии. А в конце февраля состоялась репетиция генеральная, которой кардинал руководил уже с полным знанием дела.

— Что ж, — сказал он по ее завершении, — нестыковок еще много, но спектакль получился. Я даже получил от него удовольствие. Будем через день представлять. Сбор публики я обеспечу.

Глава сорок третья. Представление началось

Первого марта 1624 г. днем во дворе палаццо Борромео собрались самые изысканные жители Милана, но преимущественно молодые. Над этим скопищем людей (числом под 400) стоял ровный гул голосов. Взоры всех были обращены к галерее второго этажа, пока пустой. Но вот на нее вышел Ведущий, поднял руку, унимая голоса и начал пояснительный текст:

— Мы представляем на ваш суд свой спектакль по пьесе английского драматурга Вильяма Шекспира, которая называется «Много шума из ничего»[1]. В угоду миланцам место действия пьесы изменено на город Новару, хорошо вам известный. Время действия отнесено нами к походам Франческо Сфорца, то есть лет на 80 назад. Итак, войска Франческо одержали очередную победу и движутся на отдых в Новару. А вот перед вами граф Новары по имени Леонато, его дочь Геро и племянница Беатриче, а также гонец, прибывший от Сфорца.

Леонато берет из рук гонца письмо, читает и спрашивает:

— Из этого письма следует, что капитан-генерал прибудет вечером к нам в Новару?

Гонец: — Я оставил его милях в трех отсюда.

Леонато: — Сколько дворян вы потеряли в сражении?

Гонец: — Немного, а из знати — никого.

Леонато: — Победа является двойной, когда победители возвращаются без потерь. В письме говорится, что в битве особо отличился флорентиец по имени Клавдио. В Новаре живет его дядя, которого такая весть обрадует.

Беатриче: — Скажите, а синьор Фехтовальщик тоже возвращается?

Гонец: — В нашем войске я такого не знаю…

Геро: — Кузина имеет в виду синьора Бенедикта из Милана.

Гонец: — А, наш весельчак! Он у нас заговоренный…

Беатриче: — Скажите, а много он на этой войне убил людей и съел? То есть много ли он убил? Потому что съесть убитых обещала я…

Леонато: — Право, племянница, ты слишком нападаешь на синьора Бенедикта. Он доблестный воин…

Беатриче: — Да, когда бывает с дамами; а каков он с кавалерами?

Леонато: — Не принимайте, сударь, всерьез выходок племянницы. Между ней и Бенедиктом идет шуточная война: стоит им сойтись, как начинается переброска остротами…

Беатриче: — А кто теперь его приятель? У него ведь каждый месяц новый названный братец…

Гонец: — Он чаще всего бывает в обществе того самого Клавдио.