Хроники искателей миров. Закон Хроноса

— Пока точно можно сказать только одно,— заявила Шарлотта.— Эта штука питается током. И его нужно много. Я насчитала восемь генераторов, каждый из которых производит ватт триста. Восемь на триста — получается две тысячи четыреста ватт, которые идут на работу этой штуковины.— Она провела рукой по металлическим кольцам.— Странно, но к машине не подсоединяется ни один кабель. Все они тянутся к цоколю,— она указала на две огромные катушки, плотно обмотанные медной проволокой.— Я бы сказала, что это электромагниты.

— Совершенно верно, беспроводная передача энергии,— довольно кивнул Гумбольдт.— Продолжай.

— Дальше труднее,— задумалась Шарлотта.— Если машина не присоединена непосредственно к источнику питания, значит, она изменит свое местоположение. Она ездит? Летает? Не представляю. Да и эти три кольца мне ни о чем не говорят. Первое вращается вертикально, второе горизонтально, а третье закреплено свободно и может менять ось вращения. Шар посредине является центром конструкции. Стабильный центр, вокруг которого вращаются кольца. Как глаз урагана.

— Три кольца, три измерения,— сказал исследователь.— Шар посередине — это четвертое измерение, время. То, что я хотел бы пересечь.

— Но ведь это невозможно,— озадачился Оскар.— Время неподвижное. Его нельзя ни понюхать, ни попробовать на вкус, ни пощупать. Разве только заметно, что мы стареем. Но это так медленно, что можно понять только через много лет.

— Если какие-то характеристики мы не можем ощутить непосредственно, это еще не значит, что их нет,— возразил Гумбольдт.— Время — такое же измерение, как и любое другое. У нас нет для него органа чувств, но, тем не менее, мы можем его измерить. Смотрите,— он вытащил из кармана жилета часы и указал на стрелку, спокойно совершающую свой путь по циферблату.

— Да, время идет, никто не спорит,— не сдавался Оскар.— Но как по нему передвигаться? У времени только одно направление — вперед.

— Ошибка,— не согласился исследователь.— Вследствие того, что у него особое измерение, мы получаем там свободу действий. Лучше всего определить его как четвертое измерение. Помните, что я рассказывал вам на занятиях по геометрии о трех других измерениях?

— Первое измерение — это вперед и назад,— сказала Шарлотта.— Второе — вправо и влево. Третье — вверх и вниз. Положение каждого тела в пространстве можно описать с помощью длины, высоты и ширины.

— Правильно,— похвалил исследователь.— Однако не хватает еще одной величины — продолжительности. Недостаточно сказать, где находится тело, если неизвестно, когда оно там находится. Сегодня этот ящик здесь, а завтра он может оказаться совсем в другом месте. Вот еще один пример: там, где мы сейчас стоим, когда-то были моря и ледники. А больше сотни тысяч лет назад здесь запросто могла находиться пустыня или горный массив с крутыми утесами и ущельями. Время меняет пространство. Это один из фундаментальных законов физики. Разве вам неизвестно по собственному опыту, что можно попасть в такое место, которое сильно изменилось за ваше отсутствие? Какое-нибудь местечко из детства?

— Да, конечно,— согласился Оскар.

Он вдруг вспомнил о маленькой лавочке на углу Августштрассе и Артиллериштрассе. Ее хозяин Эмиль Штейнхаймер был человеком простым и жалел беспризорников. То и дело Оскару и его друзьям перепадали карамельки. Но однажды ветхое здание пришлось снести, и Штейнхаймер перебрался в другой город. Теперь на том месте расположилось уличное кафе для богатых, и официанты пинками прогоняли попрошаек.

Гумбольдт улыбнулся:

— Ну вот видишь? В большинстве случаев мы замечаем изменения не скоро, но время дает нам почувствовать свою власть. Кстати, я работал над этим проектом не один, а в сотрудничестве с изобретательным доктором Юлием Пфефферкорном. Полагаю, что могу без преувеличения утверждать, что это один из самых значительных экспериментов нашего времени. Мы войдем в историю, попомните мои слова!

— Пфефферкорн,— задумчиво произнес Оскар.— Где-то я слышал это имя.

— Ты упоминал его на борту дирижабля во время нашего путешествия на Яву,— вспомнила Шарлотта.

— Да, а ты сказала, что он шарлатан и аферист,— ухмыльнулся Гумбольдт.

— Я только повторила то, что писали о нем газеты. Говорят, во время одного из своих экспериментов он разрушил лабораторию и несколько примыкающих к ней домов.

— Может быть, это и правда,— согласился Гумбольдт.— Но ведь ему удалось значительно облегчить лингафон. И вы сами могли убедиться, что работает он прекрасно. Но то, что сейчас находится перед вами,— абсолютный шедевр. Идея моя, а за исполнение я хорошо заплатил. Хотите узнать, как она работает? Подходите ближе. Вы не разочаруетесь.

3

Пока восемь генераторов набирали обороты, шум нарастал все больше и больше. Оскар почувствовал, как по телу пробежала дрожь, до самых кончиков пальцев. Воздух был теплым и словно пронизанным электричеством. Даже у Шарлотты волосы встали дыбом.