Хроники ада

Варнаков остановился на пороге комнаты и повел лучом фонарика. Обстановка, как и положено, «а-ля бомжатник три звезды»: обшарпанные стены; на полу куски штукатурки и битого стекла, обрывки бумаги; в углу старая тахта, заваленная каким-то тряпьем… И запах. Запах запустения, сырости, грязи… и крови. Бугай, одетый в синий спортивный костюм, валялся слева от входа около стены, там, где его и припечатал Колян. Значит, отрубился капитально, если до сих пор не очухался. Хотя сколько времени-то всего прошло? Пара минут? Ну пусть три минуты… а рожа и впрямь бандитская. Постой ка… Нагнулся, разглядывая лицо. Он уже видел раньше этого парня. Да, точно, видел – «бык» из бригады Роди Волчка, смотрящего за оборотом артефактов. Чего это человека Волчка в наркопритон занесло? Это сфера Хазара.

И в этот момент периферийным взглядом Варнаков заметил, как зашевелилась куча тряпья на тахте. Он выпрямился, вздернул ствол автомата и… не смог выстрелить. Инстинкт бойца, отработанный до автоматизма за семь лет службы в спецназе внутренних войск и военной полиции UFOR, неожиданно дал сбой. Инстинкт велел сначала ликвидировать опасность, а потом рассуждать и разбираться. Но… Что за херня?! Куча опять зашевелилась. Колян, преодолевая непонятное сопротивление внутри себя, все-таки нажал на спуск, но пули ушли вбок, со звоном рикошетя от трубы отопления. И тут же все стихло – в магазине закончились патроны. А еще через секунду раздался негромкий, но отчетливый стон.

Варнаков матюкнулся, поменял магазин АКС и, держа оружие наготове, подкрался к тахте. То, что он в спешке принял за кучу тряпок, на поверку явилось грязным и рваным покрывалом; Колян, присев на корточки, осторожно потянул его за край. Сначала он увидел темные, сбившиеся в комки кудрявые волосы, затем обнажилось смуглое женское лицо со свежими кровоподтеками. Веки были опущены, но слегка раздвинутые губы еле заметно подергивались.

На этот раз кольнуло не в висок, а прямо в мозжечок. Даже не кольнуло, а долбануло электрошокером. Варнаков едва не вскрикнул, клацкнув зубами. Господи… Не может быть! Наваждение какое-то… Он снял с пояса фляжку с водой и без церемоний плеснул женщине на лицо. Та, вздрогнув, приподняла веки и посмотрела мутными глазами. Потом губы задвигались, и Колян расслышал невнятный шепот…

– Ты в порядке?! – В дверном проёме стоял запыхавшийся Стеблов. – Кто стрелял?

– Не в меня, – устало произнес Варнаков. Затем, собравшись с мыслями, продолжил: – Вот этого перца упаковать надо. Глядишь, чего и скажет. Из людей Волчка, помню я его. Там в ванной три трупа, не исключено, что этот кадр их и порешил.

– Ни фига себе! – Стеблов присвистнул и переместился ближе. – А это кто?

– Не знаю. Наркоманка, возможно.

– Мертвая?

– Только что стонала. – Варнаков глянул на женщину, но та снова потеряла сознание. – Подкрепление, говоришь, вызвал?

– Вызвал.

– Останешься за старшего. Я ее сейчас в больницу отвезу. – Колян легко, словно пушинку, поднял женщину на руки и направился к дверям. – Заодно сам повязку наложу. Меня в плечо зацепило.

– Я не понял, Николай. Сейчас же «скорая» приедет.

– Ага, сейчас. Жди. Ты чего, не знаешь, как они любят в «карантинку» ездить? Хорошо, если через час подкатят.

– Давай я перезвоню, скажу, что офицера полиции ранило.

– Не надо. Делай как я приказал.

– Ну я не знаю, – продолжал упрямиться Стеблов. – Тогда уж и бандюгана надо в больницу отвезти. Это же свидетель.

– Перебьется. Из него такой же свидетель, как из меня балерина. А вот женщина может что-то показать.

Они вышли на лестничную площадку.

– Посвети, – попросил Колян. – А то тут запросто ноги переломаешь. Приедут опера, скажи, чтобы здесь гильзы поискали. Отсюда в Матющенко стреляли. А во дворе, на детской площадке, еще один перец должен лежать. Из окна выскочил, я его снял.

– Думаешь, он Игоря подстрелил?

– Вряд ли. Он с пистолетом, а из подъезда очередями били.

– Я все же не понимаю, – Стеблов шел за ним вплотную, заглядывая через плечо в лицо женщины. – Нельзя тебе сейчас уезжать, начальство взгреет.

– Я же сказал – ранение у меня. Крови много потерял. И клал я на это начальство.

Варнаков устраивал женщину на заднее сиденье «уазика», когда подъехала вторая патрульная машина. Из нее еще на ходу выскочил полицейский с автоматом и подбежал к Коляну.

– Варнак, ты? Чего тут случилось-то?

– Плохо случилось. Бандиты в нас стрельбу открыли. Матющенко убит.

– Ох ты!

– Слушай, мне надо срочно в больницу. Вон Стеблов вас введет в курс дела. А пока оцепите подъезд и внутренний двор.

Он захлопнул дверцу и направился вокруг автомобиля к водительскому месту. Но там уже стоял Стеблов.

– Я водитель, я и поведу, – сказал твердо. – Тебе, раненому, нельзя.

– Можно!

– Хоть заорись, но за руль я тебя не пущу.

– А кто начальство встретит?

– Пока здесь без нас обойдутся. Вернемся из больницы – доложишь. А мне не в масть одному отдуваться, первому всегда шишки достаются. Ты кашу заварил, тебе и расхлебывать.

Колян посмотрел в холодные глаза Стеблова и не стал спорить.

– Ладно. Только гони быстрее, пока она не померла.

– Что, плохая?