Хроника Торнбери

Можно было подумать, ты была умнее? Ты, наивно полагавшая, что он сможет видеть в тебе реальную женщину, обладающую чувствами, а не ожившее изображение, сошедшее с холста, ни древнюю семейную легенду, пропахшую нафталином и побитую молью. Поэтому, я молча смотрела на него практически мертвыми от сжигающего меня изнутри разочарования глазами и спрашивала себя, какое право я имею на этого симпатичного богатого английского дворянина, наследника древнего рода, с бесконечным генеалогическим древом? Никакого! Так же как и не имела права на его знаменитого предка. История неподкупна, рациональна и не позволяет отступать от вечных правил. И всегда восстанавливает Равновесие!

Он молча опустил глаза и отвернувшись от меня, подошел к шкафу в углу кабинета, открыв его, достал небольшую тетрадь в кожаном переплете и вернулся.

— Вот это место, где сэр Фитцджеральда начал писать о Вас, Элен. — Томас бережно открыл заложенную белым гусиным пером рукопись и протянул ее мне.

Я видела, как задрожали мои руки, потянувшиеся за дневником. Я взяла его как самую большую ценность и, взглянув Тому в глаза, тихо сказала

— Спасибо. Можно мне остаться одной? Извините.

— Безусловно — послушно ответил Томас. Если Вам что-то понадобится — просто позвоните — он указал на свисающий в углу кабинета, около оконной портьеры колокольчик.

Я молча кивнула, и Томас тихо покинул кабинет.

Держа дневник в руках, я медленно подошла к знакомому креслу у камина и села. Передо мной развернулась картина прошлого, я вновь видела троих мужчин, сидящих напротив и внимательно слушавших мой бредовый рассказ. Как это было недавно для меня, сколько лет минуло уже для них!

С внутренней дрожью, которую трудно было унять, я открыла заложенные пером страницы и вновь увидела почерк моего любимого. Слезы ручейками побежали по моим щекам, когда я рукой дотронулась до строк, написанных Его рукой, как до чего-то живого.

И в этот момент я услышала тихий вздох и испуганно подняла голову, нет, в кабинете я была одна, ничего страшного, девочка, ты просто в старом доме, он весь наполнен странными звуками. Тебе нечего бояться, глупенькая, тем более раньше, Дом никогда не пугал тебя и сейчас, он точно не причинит тебе вреда.

Я вновь обратилась к записям, но теперь меня отвлек совершенно реальный звук с улицы. Это был громкий женский смех и капризные крики Мари Энн

— Постой, подожди меня! Ну ты и вредина! Томми, можно быстрее?

Я подошла к окну, чтобы завесить плотнее портьеру и более не отвлекаться, но любопытство все же взяло верх, и я посмотрела на происходящее перед главным входом.

Там две молодые парочки собирались на велосипедную прогулку. Мари Энн, успевшая завязать два задорных хвостика, и переодевшая короткую маечку, оголившую ее соблазнительный животик, выглядела сейчас лет на двадцать, хотя на самом деле была почти ровесницей Томаса. Она стояла около велосипеда, держа левой рукой его руль, а рядом с ней, согнувшись, Томас поправлял соскочившую цепь. Мари Энн весело смеялась и ворошила свободной рукой его торчавший ежик. Ну и замечательно, у некоторых жизнь налаживается прямо на глазах, подумала я и резко задернула портьеру.

Мне сейчас нет до них дела. Я вернулась в кресло, вновь открыла Его записи и вскоре потеряла счет времени…..

1810, October 06

Более месяца прошло со дня ее исчезновения, произошедшего в августе 22, а я все не могу прийти в себя от увиденного и пережитого. Она просто растворилась в воздухе, пытаясь мне что то сказать, я видел, как она кричала в отчаянии, но не слышал не звука. Если бы не Готлиб, который так же был свидетелем произошедшего, то я бы решил, что Элен никогда и не было в моей жизни, но мой конюх может подтвердить каждое написанное здесь слово.

Случилось то, чего опасался я более всего на свете. Я ее потерял. Часто бывает, что мы лишаемся самого дорогого и ценного, без которого жизнь кажется ненужной, только потому что судьбе угодно испытать нас, научив не создавать себе кумира. Но мне меньше всего сейчас хочется размышлять о закономерности событий и об их менторских причинах. Чтобы хоть как то утолись свою тоску, я решил вспомнить всю историю с самого начала и описать ее до конца, в надежде, что боль останется на кончике моего пера и постепенно перейдет в эти строки.

А началась эта история неожиданно.