Хроника миража

…Но если это «Ангел», если это боевой автомат, созданный и запрограммированный военными преступниками, то почему он совершенно не реагирует? Модуль по локации особо не отличается от боевой ракеты. А локационная система Черного ведет модуль непрерывно, с того самого момента, как он отчалил от «Вайгача». Вот и сейчас на пульте мигает лампочка — индикация локаторного луча… Но — никакой реакции.

…Теперь уже совсем хорошо видно. Узкая головная часть, бугры и раструбы антенн, решетчатая «талия», тяжелый двигательный отсек, далеко разнесенные пилоны маневровиков…

— Наша работа, — внезапно сказал Паттег, — какие там Чужие, земной корабль. Кое-что не так скомпоновано, но…

Две тусклые прозрачно-голубые звездочки вспыхнули на пилонах. Громадная туша Черного легко и плавно развернулась — и открылось исполинское непроглядно-черное жерло: на модуль уставилась дюза маршевого двигателя.

Сейчас будет вспышка, в иллюминаторы ринется фиолетовый всепожирающий огонь, несколько непереносимых мгновений — и все закончится… Навсегда…

Дважды коротко мигнув, маневровые двигатели Черного погасли. Мгновение… Еще мгновение…

В сознание вплыл звук: Ли кричал в эфир:

— Товарищи, осторожно! Он маневрирует! Сообщите обстановку!

Ответил Паттег:

— Объект отклонился на восемь градусов и развернулся. Дальнейших маневров не совершает. У нас все в порядке.

И повернулся к Рубану:

— Идем следом?

— Нет. Не сейчас. В зоне… Когда пройдем точку максимального сближения?

— Через… восемь минут, — ответил Паттег, поколдовав у компьютера.

И спросил:

— Так что будем делать?

— Ожидать.

Рубан смотрел на огонек индикатора внешней локации. Паттег проследил за его взглядом и, сообразив, спросил:

— Ты думаешь, выйдем из луча?

— Надеюсь. А пока корректировать курс нельзя. Это — реакция гончей, самонаводящейся ракеты. Дли «него» сейчас такой маневр — однозначный сигнал. Нас просто сожгут… — и тут Рубан не удержался, — как ты сжег их ракету.

Паттег довольно хмыкнул.

— Сжег, ясное дело. Не люблю, понимаешь, когда меня рассеивают на атомы.

— Ладно. Надо резко-резко затормозить в мертвой зоне.

— Военная автоматика так просто не выпустит. Да он будет вертеться, как ошпаренный, пока снова не возьмет нас в луч!

— Пусть крутится. Лишь бы маршевый двигатель не включил. А ты держись мертвой зоны…

Одно из трех: либо автоматика действительно «потеряет» модуль в мертвой зоне, и — ничего не произойдет (отсутствие цели — отсутствие опасности); либо — Разумные поймут наш маневр и будут ждать Контакта; либо врубится маршевый двигатель, и — все…

— Приготовься, — предупредил Паттег, — сейчас будет больно. Модуль задрожал — перегрузка, страшная, нестерпимая перегрузка, — и невесомость, как полет, как озарение изнутри воскресающего тела.

Индикатор погас.

Совсем рядом, закрывая половину обзора, чернело круглое жерло.

Потеряла автоматика. И теперь для нее никакого модуля попросту нет. Неважно, куда это он подевался, важно, что выпал из режима непрерывного слежения.

…Когда остались метры, Паттег еще притормозил и подрулил к пилону малого маневровика, чуть-чуть за внешний обрез дюзы. Медленно и плавно, как в невесомости и во сне, модуль подплыл — и сработала магнитная швартовка. Накрепко прилип, прикрепился там, куда не достанет выхлоп двигателя — а магнитная швартовка выдержит перегрузки куда большие, чем слабые людские тела.

— Убедился? — после паузы спросил Паттег. — Земная техника…

Действительно, все выглядело знакомо… А значит, можно попытаться разобраться, можно спокойно выйти на обшивку: локаторы обшаривают пространство вдалеке от корабля.

…Добрые полчаса вытаскивали, опробовали и настраивали интраскоп. Прибор этот из арсенала планетологов, Ли должен был, по идее, оставить его на Трансплутоне. Но как раз сейчас означенный прибор оказался кстати.

Настраивать его пришлось достаточно долго: интраскоп слабо приспособлен для работы в невесомости. Да и глубина разрешения требуется совсем не такая, как при планетарной интраскопии. Хорошо хоть не отказала автономная терморегуляция прибора — и картинка приобрела резкость.

Какое-то время осматривались, плавно наклоняя прибор из стороны в сторону.

Тяги, жгуты кабелей, трубопроводы…

Наконец, ковыляя в башмаках-«прилипалах», добровольцы направились вдоль корабля.

Шаг за шагом, останавливаясь, поглядывая по сторонам, всматриваясь в экран интраскопа, прошли первую сотню метров…

— Ты что-нибудь понимаешь? — спросил Паттег. За стеклом шлема едва угадывалось его лицо. Но Рубан понял: Володя растерян.

Они ожидали увидеть характерное для автоматической установки плотное агрегатирование, особо мощные крепежные устройства, способные выдержать перегрузки, недопустимые для человека, узлы телеизмерений без местной индикации… А корабль — оказался созданным для пилотируемых полетов. Ошибиться здесь невозможно: трапы, ходы сообщения, лифты, тамбуры, переговорники, пультики контроля — все это четко просматривалось в интраскоп.

Двигатель такого же типа, плазменно-барионный, как на «Вайгаче», как на всех кораблях Большого Космоса. А считалось аксиомой, что «Ангел» создан именно как автомат-истребитель.