Хроника его развода

Ещё в первые годы работы в Конторе я спросил у своего начальника:

– Ну кому это надо, а? Кто будет проверять – три у меня банковские карточки или четыре?

Пожимал плечами начальник.

– Вряд ли, конечно. Каждую декларацию не проверишь. Хотя всякое бывает. У меня вот приятель в военной прокуратуре ружьё охотничье купил и пачку патронов. Ружьё в декларации указал, а патроны – нет. Забыл, просто забыл, по невнимательности, так сказать. Прознали каким-то образом, уволили… А другие вон вагонами воруют. И ничего.

…Самые ломовые гонорары платил «Русский пионер», вспоминаю я. Но все они выплачивались в 2015 году, а декларация за четырнадцатый.

– Не припомню я что-то никаких гонораров.

– А мы можем напомнить, – хрипло произносит заместитель кадровой королевы.

Плотненький, причёска аккуратная, в костюмчике с отливом, сидит напротив меня.

– Вам заплатил гонорар наш местный литературный журнал.

– И сколько же он мне заплатил?

– Одну тысячу двести рублей! – словно оглашая приговор, громко произносит заместитель.

– Мощная сумма.

Обвожу взглядом собеседников. Елена Юрьевна Шац улыбается. Но улыбка вызвана не моей нагловатой шуткой. По всему периметру переносицы блуждает довольная улыбка наркома Ежова, разоблачившего очередной заговор троцкистов.

– Думаете, мы тут ерундой занимаемся?

– Конечно же, – отвечаю, – нет. Вы занимаетесь очень серьёзным делом. Смотрите флешки сотрудников, читаете рассказы…

– Имеем право! – рявкает Шац. – Вы в рабочее время всё это делали! Вы книгу писали!

А вот это уже было ударом помощнее декларации.

– …Проверкой служебного компьютера обнаружен файл под названием «Мать их фашистскую». Изучением его содержания установлено, что в нем содержатся оскорбления в адрес государственных служащих, а также…

Ну, твари. Файл «Мать их фашистскую». Книга. Да-да, читатель, книга. А точнее, рукопись. Та самая рукопись, которую вы читаете сейчас. Лекарство, чтобы не сойти с ума от всего этого бреда, царящего в этом городе и во мне самом. Если бы я не стал писать её, меня бы просто разорвало. И писал я её здесь, в конторке. Не писать же это дома? В смысле, на кухне того самого помещения, которое я вынужденно называю домом…

Отвратительное ощущение. Сидеть, переполняясь злостью, и знать, что не можешь сделать ничего.

– Интересно, что скажут на вашей предполагаемой работе, – продолжает глумиться Шац, – когда прочитают это…

Нужно быть совсем конченым идиотом, чтобы направить рукопись в Контору. Ведь там можно сказать: не моё, чушь собачья. Да и будут ли они истории о собственных пьянках и прочем мудачестве афишировать? Не волнует меня это. Волнует другое, что по тем или иным каналам это может дойти до Леры.

– …Очень понравится, наверное…

Заигрались. Ох, заигрались. Сверкает очами, сучка. Видно, что хочет ещё поупражняться в красноречии.

– Ваши предложения? – обрываю я Шац. – Мы же деловые люди, правильно? Зачем растекаться мыслью по древу? Что вам от меня нужно?

Пыхтит, недовольная. Посмаковать хотела. Что да как сказали бы в Конторе, прочитав мою рукопись. А я даю ей понять, что не её это собачье дело.

– Хочу вам посоветовать, – произносит она, – не идти больше на службу в госструктуры. Вы – не человек системы.

Очки поправляет и смотрит на меня с вызовом.

Смешно. Мне же известны твои нравы. Земля, понимаешь, она слухами полнится. Волчица. Ты загрызла здесь десятки, а может, и больше. Несогласных, посмевших воспротивиться маразму руководства, и мне хочется задать встречный вопрос: может, тебе не место в этой системе? Тебе и таким, как ты, превращающим на всей территории России систему в грязное болото? Но нет смысла в этом.

Поэтому я улыбаюсь и мягко гну свою линию:

– Давайте не будем решать за других, Елена Юрьевна. Что вам от меня нужно, скажите, плиз?

Это неформатное, несистемное «плиз» выводит её из себя.

– Нам нужно, – рычит она, – чтобы вы написали заявление об увольнении! По собственному желанию!

То белеет, то краснеет молодящаяся старушка Шац. Чисто теоретически я могу покувыркаться, конечно. Сказал бы, что отказываюсь, увольняйте по статье, а я обращусь в суд. Тем паче что почти все суды со своими бывшими сотрудниками они проигрывают. Но я не хочу этого. Судебная тяжба может растянуться на год, а для меня каждый день пребывания в этом городе – как для дембеля хозработы в компании салаг.

– И ещё мы хотим, – добавляет зам, – чтобы вы не выносили сор из избы. ЭТО не должно быть нигде опубликовано.

– Вы думаете, чья-то история, – вопрошаю я, – история человека – «не звезды» может быть интересна какому-то издательству?

– Не знаю. Но вы не должны выносить сор из избы!

– Как и вы. Верно, Елена Юрьевна?

Елена Юрьевна отводит взгляд в сторону.

– Верно, – выручает начальницу зам, – это тоже не в наших интересах.

2

– Их нужно опередить, – Лера горяча, как никогда, – чёрт его знает, какие они в Москву направят бумаги!

– Как ты их опередишь?

– Я пойду к Чижову.

Чижов – начальник этого гремучего логова. Человек в общем-то неплохой, он же и взял меня на работу. По просьбе Леры взял. Минуя мнение Шац.