Сын Антигона явно родился под счастливой звездой. В отличие от стоявших рядом с ним солдат, он остался невредим, хотя смерть и заглянула ему в лицо. Две стрелы вонзились в его щит, которым он закрыл голову и лицо. Третья угодила прямо в большую бляшку, что была поверх доспеха стратега и, не сумев пробить панцирь, отскочила в сторону. Ещё одна стрела, попала в бронзовые поножи, отозвавшись болью в костях голени.
Подобное везение, в бою большая редкость и Деметрий не стал испытывать его снова. Отбежав за угол дома, он стал лихорадочно обдумывать сложившуюся ситуацию. Разумней всего было подождать прихода солдат Лисимаха и ударом с двух сторон разгромить врага. Сколько бы лучников не стояло бы за спиной воинов Сумхуали Иануфа, они не смогли бы противостоять двойному удару. Об этом же говорили Деметрию ветераны гоместы, но молодой стратег был иного мнения. Он не собирался делиться воинской славой с Лисимахом.
— Клин! Стройте клин! — приказал Деметрий, чем озадачил былых воинов. Клин был хорошо в открытом бою, а при штурме города применялся редко.
— Стройтесь! Я сам встану во главе! А тот, кто опасается за свою шкуру, пусть остается. Только пусть потом не претендую на нашу славу! — задорно выкрикнул молодой человек, разом похоронив все сомнения и опасения солдат.
Выстроившись в бронированный клин, по команде Деметрия, гоплиты ринулся на врага, прикрыв голову щитами. Смертоносный дождь вновь пролился на головы македонцев, но не так удачно как прежде. Ведомые Деметрием солдаты уверенно бежали вперед, несмотря на потери от стрел противника. Шаг, другой, ещё пять шагов, теперь десять и вот македонцы с грохотом врубились в толпу гвардейцев.
Вновь окунувшись с головой в рукопашную схватку, молодой стратег разительным образом преобразился. Нанося удары врагам направо и налево, он стал подобен богу войны Аресу, решившему сойти с небес на землю. Охваченный азартом и куражом схватки, македонец неудержимо бросался сразу на несколько врагов и обращал их в бегство. Мечи, копья, стрелы врагов не причиняли сыну Антигона никакого вреда, словно богиня победы Ника, возложила на его плечи незримую эгиду Афины Паллады.
Ведомый Деметрием клин гоплитов, уверенно продвигался вглубь толпы последних защитников правителя Сабы, в очередной демонстрируя превосходство военного мастерства над простой численностью. Крик, стоны, лязганье металла сотрясало воздух над дворцовой площадью. Положение гвардейцев было отчаянным. Прогибаясь под напором македонцев, они вот-вот должны были расколоться на две части но, несмотря на это, сабейцы продолжали упорно сопротивляться, надеясь на подход воинов Али Мансура.
Схватка была в самом разгаре, когда на одной из примыкающих к площади улиц, раздался звон и шум рукопашной схватки. Появившись как слабый гул, он стал стремительно приближаться, даря надежду защитникам дворца на спасение.
— Али Мансур! Это Али Мансур! — радостно закричали сабейцы, но ожидания их оказались напрасными. Вместо великого визиря, на площади показались македонские солдаты во главе со стратегом Лисимахом.
Преодолев стены Сабы, гигант повел своих солдат к центру города напрямик, через лабиринт кривых улочек. Пользуясь их узостью, стражники Сабы попытались сдержать продвижение врага, но Лисимах был неудержим. Вооруженный двуострой секирой, он с легкостью пробивался сквозь ряды противников, подобно кабану, бегущему через заросли камыша.
От его ударов стоял ужасный треск и грохот. Схватившись в рукопашную, Лисимах не просто убивал своих противников, он опустошал их ряды в прямом смысле этого слова. И если в этот день Деметрий был сравним с Аресом, то Лисимах, был подобен самому властителю Олимпа Зевсу, что испепелял своих врагов громом и молниями.
При подобной силе и напоре, Лисимах наверняка первым достиг дворца правителя Сабы, но в этот день, Фортуна смотрела в сторону красавца Деметрия. На пути отряда Лисимаха оказались главные силы защитников города и потому он немного опоздал.
От вида солдат Лисимаха, по рядам гвардейцев Сумхуали Иануфа прошел протяжный стон. Горечь обиды всколыхнулась в их сердцах но, ни один из них не бросил свой меч и не стал искать милость у противника. Воины правителя Сабы продолжили схватку. Они бились даже тогда, когда попав под двойной удар врага, отошли к дворцовой лестнице, где и разыгрался последний акт битвы за Сабу.
Высокие и широкие ступени дворцовой лестницы, дали небольшое преимущество воинам аравийского правителя. Взобравшись на них, они смогли на время сдерживать царских гоплитов, азартно рвущихся к своей цели. Сабейцы прекрасно понимали, что они обречены, но ценой своей жизни, они давали своему правителю важные минуты, для принятия последних решений.