Хранители миров

- Эйвус - это абсолютно культовая фигура для Золотых Ласточек! Он владелец команды, администратор, тренер, врач и маг в одном лице!... Надо сказать, получил он команду, а было это около трех сотен лет назад, в весьма плачевном состоянии. Тогда на протяжении тысячелетий мы не могли ни то что выиграть Дикий турнир, но даже и победить во внутреннем чемпионате. Разумеется, никаких надежд, что молоденький чародей сумеет как-то исправить положение, тогда не было. Но Эйвус Мэйкарс, видимо, думал по-другому - через три года Ласточки становятся чемпионами и, показывая потрясающую игру, держаться на пьедестале в течение десяти лет. Разумеется, после этого молодой обаятельный маг был приписан к лику святых всеми, кем только можно, а нас снова начали бояться, как в старые времена. С тех пор грандиозные победы Ласточек стали обычной закономерностью, однако счастье не может продолжаться вечно и... в двух словах, последний раз мы побеждали двадцать три года назад. Вот такие дела.

- Как-то это, по-моему, не правильно. - Прищурившись, выдал Джимми. - Я о том, что, не пора ли нам снова выиграть?

- Перестань, Джимми, мы уже, кажется, об этом только что говорили! - Бонхо вновь сделался серьезным. - Давай лучше, я тебе еще что-нибудь расскажу. Или хватит на сегодня?

- Знаешь, да, - Джимми встал с места, - пожалуй, хватит. У меня и так уже мозги вскипели от таких рассказов. Пойду лучше с остальными игроками познакомлюсь.

- Хорошо, - улыбнулся Бонхо, - только, Джимми?

- Да? - Уже отошедший на несколько шагов юный император снова повернулся к недавнему собеседнику.

- Я так и не узнал. - Прищурился Бонхо. - Насколько ты быстр?

Джимми медленно сузил глаза, правый уголок губ слегка приподнялся.

- Настолько быстр, капитан, что могу за долю секунду оторвать все ножки у этого столика, причем, не поняв, что произошло, тот еще несколько секунд по инерции провисит в воздухе. Настолько быстр, что могу за несколько секунд убить табун горных зубров, да так, что те, даже не подозревая о своей смерти, еще пару минут будут щепать травку. Настолько быстр, что могу развернуть проносящуюся рядом перелетную птицу, таким образом, что та, ничего не заметив, вместо юга окажется на севере. Настолько...

- В общем, достаточно быстр. - Качнул головой довольный Бонхо.

- В общем, да. - Джимми захотел уже идти, но снова приостановился. - Бонхо?

- Да, Джимми.

- Я так и не узнал. Как твое прозвище?

Капитан Ласточек выдержал небольшую паузу.

- Бессмертный, Джимми... - Протянул он. - Бессмертный.

И хотя улыбающийся юный император стоял спиной к своему капитану, он сейчас мог поклясться, что ему подмигнули.

Глава 4.

Спал Кирт, как убитый. Последние тринадцать лет своей жизни он просыпался (а точнее, его жестоко будили каким-нибудь грубым способом) не позже шести утра, и потому, когда привыкший к такому садистскому расписанию организм включился в положенное время, к своему величайшему удивлению он обнаружил, что никто не теребит его за руку, не обливает ледяной водой, не орет ему в ухо и не хрюкает, прося пожрать. И это было великолепно!

Маленький маг наконец-то понял тайный смысл тех красочных речей, что обрушивались на него со стороны Джимми в тех редких, но ярко запомнившихся, случаях, когда Нэйт просил его, Кирта, растолкать своего друга - человек, хоть раз разбуженный в шесть утра и оставленный нежиться в мягкой кровати, в последствии, будет говорить будящему его именно правду, именно то, что он о нем думает, а не всякую там вселенскую ложь, вроде "с добрым (чтоб его) утром".

Примерно после часа блаженства, Киртли наконец услышал первые звуки, окромя птичьей трели за окном. Это были чьи-то частые, явно куда-то мчавшиеся детские шаги. Очень скоро, количество подобных звуков заметно увеличилось, а, если учесть, что к ним еще и добавился веселый визг, свист и смех, то не проснуться в такой ситуации было просто невозможно. Отсюда маленький маг сделал вывод, что Рифи не подает признаков бодрой жизни не потому, что еще спит, а потому, что "на хрена надо обрывать такой кайф, если тебе никто не орет бьющее по мозгам слово "подъем"? А коли кому-то нравиться носиться целыми табунами за нашей дверью, вместо того, чтобы предаться сладкой сонной неге, то это лишь их и только их, безумное, дело!" К тому же, примерно через полчаса царящий в коридоре грохот постепенно стал затихать, напоминая о себе лишь редким стуком маленьких ножек, чьи хозяева, видимо, никак не могли угомониться.