Хранитель Ардена

Инео отложил этюдник и перевел на девушку насмешливый взгляд. Она исподлобья смотрела на него и злобно сопела, отчего ее ноздри раздувались, как у разъяренного быка, а потом набросилась на него, уронив на мягкую сочную траву. Она нависла над ним и начала щекотать. Сначала Инео пытался сопротивляться – правда, без особого энтузиазма – и громко смеялся. Но, когда девушка уселась сверху, все веселье сменилось волнительным трепетом. Он завел ее руки за спину и сел так, чтобы его лицо оказалось напротив ее.

– Говорю же, дикарка.

Ее дыхание участилось, а глаза заблестели.

– Неправда, – возразила она, даже не стараясь высвободиться из его хватки.

– Правда-правда, ты моя дикарка. – Инео обвил руками тонкую талию и уже собирался поцеловать, как девушка начала растворяться перед глазами, словно мираж.

Снова.

Сколько раз он видел подобные сны? Сколько раз просыпался в отчаянии, захлебываясь слезами? Он уже сбился со счета. Эти сны не давали ему ничего. За десять месяцев он так и не вспомнил, кто он и откуда, кто эта девушка. Реальна ли она или лишь плод его воображения?

Лесной пейзаж окрасился в темные тона, и Инео с глухой тоской ожидал пробуждения. Но сон не закончился.

Он вдруг отчетливо почувствовал жар горячего тела в своих объятиях. Темнота вокруг начала приобретать очертания, и Инео оказался на просторной кровати с высокими столбиками и плотным балдахином. Под ним измялась шелковая простынь, а вокруг валялись подушки.

Ему было жарко. Но жар этот не душил, как палящее солнце Тургота, а ласкал тело сладостными прикосновениями его дикарки. Она сидела на нем верхом, обнаженная, с распущенными волосами и горящим от желания взглядом. Ее стоны были громкими, страстными, сводящими с ума.

Инео судорожно вздохнул от того, насколько реальны были ощущения от близости с ней.

– Душа моя, – выдохнул он, сжимая ее талию.

Девушка откинула голову так, что кончики ее длинных волос приятно защекотали его бедра. Она провела ногтями по его груди, оставляя красные полосы, и ускорила темп. Ее грудь подпрыгивала в такт толчкам, и Инео рывком сел на кровати, припадая губами к нежно-розовому соску. Стоны его дикарки стали еще сладостнее, движения – глубже, резче. Она выгнула спину дугой и обвила его шею руками, крепче прижимая к себе. Бессвязный шепот срывался с ее губ, но Инео не мог разобрать ни слова, млея от удовольствия, – лишь громко стонал, двигаясь с ней в унисон. Он чувствовал, как ее лоно сжимается вокруг него, становится все теснее и жарче, и понимал, что скоро она достигнет пика, и он вместе с ней.

Положив ладонь на ее затылок, Инео сжал длинные волосы в кулак и притянул к себе.

– Я так люблю тебя, моя девочка, – прошептал он и завладел ее ртом, чувственно целуя. Она с жаром отвечала ему, не замедляя темпа, покусывала его губы и продолжала стонать. Ароматы хвои и мяты пьянили его, вкус ее губ раскрывался на языке упоительной сладостью.

– Инео, Инео, – прервав поцелуй, громко позвала она, что сильно удивило его.

Она не могла называть его этим именем.

– Инео.

Ощущение близости сменилось опустошающей неудовлетворенностью.

– Инео! – Голос стал грубым, неприятно режущим слух, а девушка начала рассеиваться подобно туманной дымке.

– Прошу, останься со мной, – прокричал он в пустоту, ловя руками один только воздух.

«Вернись ко мне…» – услышал Инео уже привычную мольбу и распахнул глаза.

– Я даже спрашивать не буду, что ты видел во сне, но тебе надо взять себя в руки. Джованни идет, – произнес Ахига, склонившись над ним.

Инео вздрогнул и выпрямил спину. Он тяжело дышал, чувствовал, как горят его щеки. Да еще и ощущал боль в паху от нестерпимого желания. На улице уже темнело, но Инео все равно подобрал ноги и обхватил руками колени, чтобы скрыть свое плачевное положение.

Он просто задремал… Но почему тогда сон казался таким реальным? Инео готов был поклясться, что до сих пор слышал аромат хвои и мяты.

– Мои бойцы! – На арену вышел Джованни, а за ним следовали стражники, освещая пространство яркими факелами. – Сегодня я собрал вас, чтобы объявить важную весть.

Часть рабов повставали с мест, но остальные, включая Инео и Ахигу, остались сидеть.

– Прошло ровно десять месяцев с того момента, как я решил проявить великодушие и тем из рабов, кто продержится на моей арене весь следующий год, даровать свободу. – Джованни сделал многозначительную паузу.

Несколько человек вяло похлопали и выкрикнули что-то в знак одобрения, а Инео скривил рот в саркастичной усмешке.

Джованни не упомянул, что за последние месяцы его доходы увеличились втрое за счет того, что вход на арену стал дороже, а затраты на рабов снизились в несколько раз. Инео сам помогал проводить расчеты доходов и расходов каждый месяц.

– Завтра жители Тургота отмечают традиционный праздник День Солнца. По поверьям наших предков, солнце будет светить особенно ярко и долго. И я решил сделать вам особый подарок.

Инео весь подобрался. Неужели Джованни дарует им свободу раньше срока?

– У всех тех, кто сражался за жизнь на моей арене больше девяти месяцев, появится возможность получить долгожданную свободу!