Хранитель Ардена

– Надежду, хотя бы крошечную, что они когда-нибудь смогут выйти из стен темницы свободными людьми. Отмени бои насмерть…

Джованни оборвал речь громким хохотом. Стражники поддержали его веселье неуверенными смешками.

– Да ты хоть слышишь, что несешь? Если отменю бои насмерть, я и вовсе лишусь зрителей!

– Не лишишься, – возразил Инео. – Вспомни, как люди выкрикивали мое имя. Вспомни, как они просили для меня пощады. Потому что они увидели во мне личность, а не скотину, которую привели на убой. Они сопереживают мне, пекутся о моей судьбе. Но любовь зрителей можно привить к каждому рабу арены. Расскажи им историю, расскажи, почему они хотят вернуться домой, как их ждут родители, жены, дети. Подари надежду на возвращение. Пусть тот из рабов, кто продержится на арене год, получит в дар от великодушного Джованни свободу. Отмени смертные бои, оставь бойни раз в три месяца, в которых будут биться те, кого зрители полюбили меньше всех. Пусть на эти бойни допускаются лишь богатые господа, пусть между боями выступают танцовщицы и акробаты. Преврати арену, где царят одни только смерть и безнадега, в место, где удовольствие льется рекой, а бои обретают новый смысл и для зрителей, и для рабов. Пусть гости арены почувствуют себя вершителями чужих судеб. Вот что принесет прибыль. Вот что станет более увлекательным зрелищем. Не просто кровавая бойня. А борьба за свободу.

Джованни слушал его, не перебивая. Из-за толстых стен послышались вялые аплодисменты, когда очередной бой завершился смертью безликого раба.

– Ты представляешь, сколько убытков принесет твоя идея? – спросил Джованни, задумчиво почесывая густую щетину.

– На первых порах. Зато ты сократишь затраты на покупку новых рабов.

– Резонно. Хван, – обратился Джованни к стражнику, – приведите мальчишку вечером ко мне, только умойте для начала, а то от него смердит, как от падали. А пока пусть получит заслуженное наказание. Десять ударов плетью за непослушание.

Стражники с силой поставили Инео на колени и разорвали рубашку на его спине. Но он был готов смиренно понести наказание. Он сумел достучаться до Джованни и заинтересовать его. А это значит, что у него появилась надежда.

– Я вернусь, обещаю, – беззвучно прошептал он, когда удар хлыста рассек воздух и оставил на его коже багровую борозду.

Глава 18

Январь, 1136 г. со дня Разделения

На древний как сам мир замок Гринкасл опустились густые сумерки.

Тристан вылез из кареты и направился к главному входу, утопая по щиколотку в вязкой грязи. Холодный ночной воздух прояснял его разум после длительного сна в неудобной позе.

Он не появлялся дома четыре месяца. Четыре месяца, во время которых он путешествовал по всему Великому Материку по делам гильдии, чтобы хоть как-то занять свой мозг и не сойти с ума от скорби. Четыре месяца, как не стало Рэндалла. Четыре чертовых месяца, как он потерял ее.

На первый взгляд в жизни Порочного принца ничего не поменялось. Он все так же кутил в тавернах, проводил ночи в домах удовольствий и соблазнял наивных аристократок. Но только единицы знали, что он делал это, чтобы наладить шпионскую сеть. Его праздная жизнь была завесой, скрывавшей многолетний труд, результатом которого стала самая влиятельная на всем материке шпионская гильдия. И испорченная репутация была малой платой за то, чего он достиг в столь молодом возрасте.

До недавнего времени.

Раньше Тристана не заботило, что родители завидных невест отказывали ему, считая развратного пьяницу, глупца и бездельника недостойным женихом, даже если он принц. А от второсортных невест, которых ему подсовывал отец, Тристан умело избавлялся. Но после случившегося он впервые сожалел о том, что не пользовался всеобщей любовью, как Уилл. Если бы не его репутация, то четыре года назад он бы не отказался от девушки, к которой испытал нежные светлые чувства. Не побоялся бы запятнать ее репутацию, стал бы бороться за нее. Не уступил бы брату. И возможно, сейчас она была бы жива и счастлива… с ним.

Тристан не заметил в темноте большую лужу и наступил прямо в нее, разбрызгав грязные капли во все стороны, большая часть из которых попала прямо на его одежду.

– Дрянь, – выругался он. – За что я выплачиваю жалованье дворнику, когда тут такой свинарник.

Навстречу вышел пожилой камердинер с масляной лампой в руке.

– Приветствую, Ваше Высочество! Ваша карета въехала на задний двор.

– Тогда за что я плачу кучеру, если он заставляет своего хозяина пробираться в собственный замок по куче грязи и навоза? – проворчал Тристан.

– Я передам леди Флоренс, чтобы она вычла у него из жалованья за такую оплошность. – Марк склонил голову перед принцем.

– А где она? Никто не соскучился по хозяину? – Тристан оскалил зубы в ехидной улыбке.

– Леди Флоренс отдает распоряжения прислуге по подготовке замка к вашему приезду.

Тристан молча кивнул. Он редко появлялся дома, и каждый его приезд был для прислуги великим событием.