Храмовый раб

— Господин, мне нужно что-то знать? — осторожно поинтересовался жрец.

— У нас неприятности, Халти. У нас большие неприятности.

Глава двадцать первая, где Макс окончательно осознает цену человеческой жизни и постигает высокое искусство икебаны

Отряд персов шел на восток, в сторону родных гор. Кони шли размашистой экономной рысью, как и всегда в походе. Табун в два десятка голов купили в Аншане у мидийцев, остальных должны были перегнать в течение месяца. Предчувствие неприятностей не оставляло Ахемена, и он спешил уйти подальше от города и укрыться в горах, пока все кони и оружие не будут готовы.

— Зря в Аншане все заказал, — думал Ахемен, — меня там каждая собака знает. Наверняка наместнику уже доложили, а тот наверняка заинтересуется, где же горстка лучников столько серебра взяла. Ни ногой туда больше.

Если бы Ахемен знал эпическую фразу «это залет, боец», то он бы так и подумал. Но он эту фразу не знал, поэтому просто крыл себя почем зря на древнеперсидском. Но дело было сделано, назад ничего не вернешь. Теперь нужно быть готовым в будущем ответить на неприятные вопросы превосходящего противника. Ближайшие три месяца они должны были провести в небольшой горной долине, одной из сотен, если не тысяч, в горах Парса. Там не было селений, но было пастбище, ручеек и пещера, в которой укрылся младший брат Ахемена, Камбис.

Петляя, отряд вскоре поднялся высоко в горы. Узкие, едва заметные тропинки кружили между скал, и Макс даже под угрозой расстрела не нашел бы дорогу назад. Персы же, напротив, были тут, как дома и уверенно шли вперед. Безжизненные солончаковые равнины сменялись острыми голыми скалами, а те, в свою очередь, уютными зелеными долинами, поросшими вязами и акацией. На горизонте виднелся ледник, макушка которого уходила за рыхлые облака. На скалах кое-где виднелись дикие горные бараны, непонятно как перескакивающие с камня на камень на горных кручах.

Наконец они пришли к цели. Небольшое плато среди скал и ущелий с протекающей крошечной речушкой, звонкой и прозрачной, как хрусталь. Тут же паслись стреноженные лошади, пощипывающие сочную травку. Из темного лаза пещеры вышел заросший, диковатого вида парень в меховой безрукавке, и полез обниматься к Ахемену.

— Здоров, брат. Я уж заждался. Рассказывай.

— Многое случилось. Вечером расскажу.

Камбис мотнул головой в знак согласия.

Вечером у костра люди Камбиса, и он сам, слушали с открытыми ртами все, что случилось после битвы. Все, от начала до конца. Начиная от того, как отбили Макса из ассирийского плена, и заканчивая изучением новой религии и общественно-политической формации. Для одного дня новостей было многовато, и совершенно одуревший Камбис лег спать, надеясь, что утром все станет как прежде, просто и понятно. Утро наступило, но проще не стало, пришлось вникать.

Так прошло три месяца. Все сто комплектов вооружения и сбруи были готовы. Воины уже освоились, и вовсю тренировали копейный удар и рубку с седла.

— Слушай, — сказал как-то Ахемен Максу. — Плохо дело, ищут нас.

— Откуда знаешь, князь? — спросил тот.

— Да когда с купцами расплачивался, каждый раз рядом лазутчиков ловил. То от наместника, то от храма твоего. Следить за нами пытались. — Ахемен выплюнул травинку, которую изжевал до конца.

— И что с ними сделал?

— Да зарезал, — равнодушно сказал Ахемен. — не отпускать же.

— Это да, — согласился Макс, приходя в ужас от той легкости, с которой ему передалось местное отношение к человеческой жизни. Хорошая корова ценилась куда дороже. — Надо еще перестроения отработать. В колонну, в лаву, в свинью.

— Что за свинья такая?

— Воины клином строятся. Первый ряд — пять, потом семь, за ним десять ну и так далее.

— Это зачем такое.

— В пехотном строю сколько рядов?

— Ну, три обычно.

— Ну, вот такой клин строй рвет и раздвигает его в стороны. А сзади кто?

— Лучники и пращники, кто ж еще.

— А их в капусту рубят.

— Сам придумал? — поинтересовался Ахемен.

— Да нет, Ахурамазда сказал. Я ж его голос, забыл?

— Ребятам надо сказать, чтобы тоже не забывали.

Наступила пора выдвигаться. Снова узкие тропинки в скалах сменялись травянистыми плато, а каменистая пустыня- горным райским оазисом. И вот впереди забрезжила гигантская равнина, в центре которой, в дне пути, располагался Аншан. Ахемен планировал уйти на север, домой, чтобы не появляться больше в городе, где к нему было столько вопросов.

— Стойте, — неожиданно замахал руками Макс.

— Что это ты? — удивились воины.

— Доспехи надевайте, оружие в руки.

— Тебе видение было? — заинтересовались персы.

— Было, ждут нас внизу.

Заявление было серьезным, и Макс нешуточно рисковал репутацией. Но раз наместник знал, когда пойдет последняя партия доспехов, то и примерно знал, когда они спустятся на равнину вместе с оставшимся серебром. Он должен был попытаться их ограбить. Просто обязан. Сотня всадников — невеликая сила, ее из луков расстрелять можно.

— Мой князь, надо дорогу разведать. Не верю я, что с серебром нас выпустят.

— Добро, пошлю человека.