Храмовый раб

Они ушли довольно далеко, и больше отрядов ассирийцев не видели. Те взяли приступом и сожгли семьдесят пять городов и четыреста двадцать деревень в Вавилонии, более двухсот тысяч человек угнали в рабство, еще больше погибло. Никакой необходимости в дальнейшем разорении этой земли Синаххериб просто не видел. Будучи человеком не только жестоким, но и прагматичным, он старался стричь барана, а не снимать с него шкуру без необходимости. Добыча и так была гигантской, а новые рабы просто не требовались. Этих бы прокормить. Поэтому ассирийцы, разгромив халдейскую часть Месопотамии, потихоньку стали уходить домой, оставляя небольшие гарнизоны в городах. Ужас, который был внушен, и почти полное исчезновение профессиональных войск, надолго сделал эту землю умиротворенной. Юг Междуречья, проявивший мудрую сдержанность, великий царь не тронул. Как не тронул в этот раз Элам, приютивший трусливого вавилонского царя Мардук-апла-иддина.

Макс ехал рядом с Ахеменом и вел неспешную беседу.

— Расскажи о своей земле, князь.

— Я еще не князь, не называй меня так.

— Боги сказали свое слово, так чего мне стесняться. Мы придем в твою землю и возьмем ее. Пусть не всю, и не сразу, но возьмем. А я помогу тебе.

— Чем ты можешь помочь?

— О, ты еще удивишься, мой князь, поверь мне. Боги не зря свели нас вместе. Так расскажи о своей земле.

— Мы живем в горах. Мое племя занимает большую долину, которая может прокормить примерно две тысячи семей. Вокруг есть еще долины, и там тоже живут родственные нам рода. Мы живем большими семьями в каменных домах с очагом. Считается, что у кого много детей, тот отмечен богом. Мы почитаем своих стариков, а своих сыновей учим всего трем вещам — ездить на коне, стрелять из лука и говорить правду. Тот, кто лжет, по нашим законам, не считается человеком. Земля и все хозяйство достается старшему сыну, который должен заботиться потом о родителях. Младшим сыновьям ничего не достается, и приходится уходить воевать. Наши девушки скромны и целомудренны, у нас нет проституток, а мужчины спят только со своими женами. Мы бедны и довольствуемся малым. Мы презираем трусость, роскошь и изнеженность. Мы пьем мало вина, а едим то, что родят наши поля и дает скот. Наши пашни плодородны, а пастбища обильны, но только когда боги дают нам дождь. Поэтому частенько мы обороняемся от врагов, тянущих руки к нашей земле.

Мы поклоняемся огню, ветру, воде и солнцу. Мы верим, что творец всего сущего Ахурамазда, который борется с Анхра-Майнью, злым демоном. Мы приносим жертвы огню на священных вершинах, и мы не признаем развратных богов Вавилона, как презираем и самих вавилонян, которые спят то с женщинами, то с мужчинами, славя своих богов. Я не могу понять, как может нравиться богу то, что мужика трахает в его честь другой мужик. Тьфу.

— У вас есть пророк, или жрецы?

— Есть свой жрец в каждом племени, но никакого пророка у нас нет, и не было.

— Кто правит у вас? — снова спросил Макс.

— В каждом племени есть вождь. Мы не объединены вместе, и часто враждуем. Самый сильный воин может бросить вызов вождю и занять его место. Но такое почти не случается.

— Ну что ж, мой князь. Мне все стало понятно. Начнем с малого. Я научу тебя биться верхом на коне.

От неожиданности Ахемен остановился, чуть не порвав губы своему коню, который жалобно заржал, показывая хозяину, как он обижен.

— Ты в своем уме? Ты, который не держал в руках оружия, кого я неделю назад научил ездить на лошади, будешь учить меня биться? В твоей голове поселились демоны? Я с трех лет скачу на коне, а с десяти попадаю в цель на полном скаку. Чему ты можешь меня научить?

— Я же сказал, боги соединили нас вместе. Ты учишь меня, я учу тебя. А вместе мы становимся сильнее. Разве ты не жив? Разве не живы твои люди? Разве твой брат не угнал повозку серебра в родные горы? Верь мне, и все будет так, как предсказано. Когда мы будем в Сузах?

Ахемен задумался. Уже не в первый раз безумные мысли этого наглого парня сбывались. Вот и сейчас он ехал рядом, как будто не понимая, что нанес тяжкое оскорбление воину, предложив научить его биться верхом.

— В Сузах мы будем через пару дней. Возьмем припасы, отдохнем и поедем на юг. Еще десять-двенадцать дней до Аншана, а потом домой. Говори, что ты задумал.

— Мой князь, в моих землях на конях бьются по-другому. Там закованные в доспехи воины с длинными копьями разгоняются на конях и проламывают строй пехоты. Потом разбитую фалангу просто гоняют по полю и рубят. — Макс был тот еще военный теоретик, но исторические фильмы любил.

— Ты мерзкий лгун. Никто так не сможет воевать, потому что вылетит с коня.

— В этом вся суть. Смотри. Вы, персы и вавилоняне скачете на лошади, повязав ей на спину попону. Поэтому при прямом ударе копьем вы падаете. По этой же причине вы не можете нормально рубить пехоту. Нет опоры.

— Ну и что ты предлагаешь? — скептически спросил Ахемен.