Храмовый раб

В следующие пару недель Максу пришлось научиться накладывать шину на перелом и увидеть несколько гнойных ран, которые на местной жаре моментально развивались до огромных размеров. Макс был немало удивлен тем, что тут их пытаются лечить какими-то примочками. Один копьеносец просто сгорел от обширной флегмоны, которая за три дня с голени добралась до бедра.

И вот, в один судьбоносный день, к нему притащили воина лет сорока, у которого на предплечье вокруг небольшой раны появилась здоровенная плотная багровая опухоль. Мужчина был горячим, как огонь и уже периодически впадал в забытье.

— Замотай ему руку с мазью, — сказал доктор Шимут.

— Простите господин, — сказал Макс. Рана мягкая, в ней гной. Нужно разрезать, чтобы его выпустить.

— Ты меня учить будешь? — оторопел врач.

— Парень дело говорит, — просипел солдат. Я двадцать лет воюю, видел такое не раз. Резать надо, иначе руки лишусь. А то и вообще сдохну.

— Делай с ним, что хочешь, — обиделся врач и ушел. Макс прокалил в огне нож и подошел к больному.

— Терпи, воин, десятником будешь, — сказал он ему. — Держите его и палку в зубы.

И Макс, вспомнив всех богов, подходящих данному случаю, неумело секанул рану сверху вниз. Густой зеленоватый гной плеснул наружу. Солдат закусил палку и замычал.

— Терпи, надо промыть.

Макс, кое-как распялив края раны, промыл ее водой. Из своего невеликого жизненного опыта он помнил лечение фурункула в поликлинике и банку с надписью «Гипертонический раствор 10 % NaCl». Макс сыпанул соли в миску, налил кипяченой воды из котла и перемешал. Потом взял чистую тряпку, обмакнул в раствор и туго забил в рану, не обращая внимания на извивающегося от боли пациента. Замотав сверху повязкой, сказал стоявшим рядом сослуживцам.

— Его на повозку и не давайте ходить. Завтра приду сам и перевяжу. И воды побольше ему давайте.

Те мотнули головой в знак согласия.

Уже стемнело и Макс, подходя к своему костру, услышал прелюбопытный разговор. Макс остановился и стал подслушивать, затаив дыхание.

— Вы представляете, эну Хутран, этот наглец посмел советовать мне, как лечить. Мне! Закончившему медицинскую школу в Аншане!

— Многоуважаемый Шимут, ответил жрец. — Этот раб совсем не прост. Он пришел неизвестно откуда, его волосы и глаза крайне необычны, как необычно его поведение и знания. Когда его привели в храм, его руки не знали следов труда или оружия. И он кланялся так, будто делал это впервые в жизни. Как вы думаете, о чем это говорит? Он либо из семьи богатых жрецов, либо врачей или магов. Он год чистил отхожие места в Аншане, когда выяснилось, что он в уме считает быстрее, чем вы на абаке. Он посмел возражать хранителю зерна, когда тот воровал, и был им избит. Хранителя разорвали быками.

— Да-да, я помню эту историю. Весь город обсуждал.

— И это не все. Его послали мести полы в храмовую школу, а он за полгода научился читать, писать и освоил математику, пока мял глину для учеников.

— Немыслимо! — ошарашенно сказал Шимут.

— Сам эну Нибиру-Унташ-Лагамар благоволит ему и внимательно следит за его судьбой. Я советую вам не раздувать эту историю, он еще может вас удивить.

— Хорошо, — задумчиво сказал врач. — Но, если воин умрет, я скажу его друзьям, что виноват раб, и пусть с ним поступят по закону. Руку отрежут, умнее будет.

— Подозреваю, он не доставит вам этого удовольствия. Давайте поспорим на пять сиклей серебра, что воин поправится.

— А давайте, — запальчиво сказал Шимут.

Макс посидел за телегой еще минут десять, а потом тихонько улегся на свое место, обдумывая услышанное, и незаметно уснул.

Глава одиннадцатая, где Макс начинает плести первую в своей жизни интригу

Рано утром, Макс, поделав утренние дела, побежал к больному. К его удивлению, у того уже не было температуры, и он вовсю ел кашу из полбы. Макс размотал руку и увидел, что краснота и опухоль стали существенно меньше, как и количество гноя. Он повторил промывание, снова набил в рану смоченную соленой водой тряпицу и дал свои рекомендации:

— Много пить, бинты постирать и прокипятить, вечером приду.

Немногословные бородатые парни мотнули головой, и Макс побежал к своим. Идя с мешком за плечами и посвистывая, он поймал себя на мысли, что с нетерпением ждет вечера. Как только зашло солнце, он, разобрав стоянку для своих господ, снова побежал к пациенту. Опухоль спала совсем, отделяемого из раны стало существенно меньше, а больной уже лопал за милую душу и травил байки окружившим его друзьям. Макс снова повторил перевязку и свои рекомендации.