Храм Темного предка

– Нашим бывшим компаньонам больше не по силам платить аренду, задушила, – ответила Вероника Станиславовна. – Что случилось с моей сестрой? В больнице мне сказали – инфаркт. Но как… как она могла упасть из окна?!

– Либо сама, либо ее кто-то вытолкнул. – Катя села рядом с Вероникой на диван, Гущин устроился в кресле, Гектор остался стоять. – Несчастный случай – ей стало плохо, и она упала. Или… ей кто-то помог.

– Но это же окно музея! – Вероника Станиславовна воззрилась на них растерянно. – Полицейские мне позвонили – покончила жизнь самоубийством. Я просто села… Лена? Самоубийство? Почему?! Потом уже в больнице врач сказал: острая сердечная недостаточность. А теперь вы говорите: помогли ей… Кто? И где? В музее?! Лена проработала в нем двадцать лет!

– Мы пока разбираемся, много неясностей, поэтому и к вам приехали, – объяснила Катя. – Вы давно виделись с сестрой?

– В пятницу. Я приехала с Пахры в Москву, Лена мне позвонила с работы, она очень поддерживала меня. Предложила встретиться вечером. Мы посидели в кафе, а потом я повезла ее домой и осталась у нее ночевать – в нашей бывшей маленькой квартире. Вспоминали жизнь нашу давнюю, маму покойную… Утром мы с ней вместе вернулись в Москву на моей машине, я по делам, она в свой музей – он же открыт в субботу. Ничего не предвещало… как же так… Я теперь совсем одна осталась на белом свете. Одна беда за другой.

И Вероника Станиславовна горько заплакала.

– У вас еще горе? – спросила Катя.

– Муж скоропостижно умер полгода назад. Моложе меня – здоровый, крепкий… Тромб оторвался. Упал прямо в торговом центре, мы за покупками с Пахры ездили в Москву. – Вероника заливалась слезами. – Сначала он, теперь Лена.

Они терпеливо ждали, когда она успокоится.

– А вы сами где и кем работаете, Вероника Станиславовна? – осведомился полковник Гущин.

– Мы с мужем в прошлом вели инвестиционный бизнес, вкладывались в недвижимость, муж играл на бирже. Затем занялся криптой. Мы пытались держаться на плаву. Муж меня старался оберегать от неприятностей, а когда он умер, оказалось – у него масса долгов. Я отдала почти все. Накоплений солидных мы не делали – жили раньше в свое удовольствие. Много путешествовали. Муж увлекался парусным спортом, мы месяцы проводили на Кипре, в Мармарисе. Шесть лет назад даже на Камчатку путешествовали, и Лена ездила с нами. Я ее взяла с собой, она радовалась каждому дню – мы видели на Камчатке ее любимых животных. Даже медведей в заповеднике!

– То есть ваша сфера – бизнес, не наука, – уточнил Гектор. – Зоомузей не находится в области ваших интересов.

– Совсем не мое. Ленино царство – ее любимый музей. Она всегда фанатела от него. И раньше сутками на работе пропадала, а в последнее время музей вообще стал ее прибежищем от переживаний и страхов. Она сильно переживала перемены в нашей жизни.

– У Елены в сумке обнаружены сильнодействующие препараты для лечения тревожных расстройств и антидепрессант, – сказал Гектор. – Глотала колеса?

– Лекарства, – сухо поправила Вероника. – Она последние два года жить не могла без таблеток, привыкла их пить. На «Каликсту» и меня подсадила после смерти мужа. Я страдала бессонницей. Она мне еще всучила другие таблетки – «Ника, прими, хорошо снимают стресс». Я попробовала парочку – у меня началась дикая мигрень. Я сразу бросила.

– А где она брала нейролептики? – не отступал Гектор.

– Ходила по частным врачам. Транжирила последние деньги. Обращалась к психологу. Один умный мозгоправ посоветовал ей выключить к черту телевизор и меньше читать новости в интернете. Я ей: «А что я тебе советовала? То же самое – и бесплатно!»

– Доктор, часом, не из Средней Азии? – задал новый вопрос Гектор.

– Я не знаю. Какое имеет значение, откуда он?

– Ваша сестра рассказывала вам о своей работе в музее? – Катя решила повернуть беседу в иное русло.

– Иногда нечто забавное. Про экскурсии и посетителей. Старалась меня растормошить, повеселить, когда я кисла от своих мрачных мыслей.

– О старом музейном архиве профессора Велиантова она не заводила речь? – поинтересовалась Катя.