Храм ночи

«Этим» не нужны были жалкие силы мага. По сравнению с мощью кокона его искусства просто не существовало. Это частицы мощи, из которых стигиец годами ткал свой волшебный каркас сил, почувствовав более могучее вместилище, стремились слиться с бьющими ключами чистых Темных энергий, не обремененных жалкими заклинаниями, сплетенными человеком. С удивлением стигиец почувствовал, как покидает тело аквилонского воина плененный им дух, устремляясь в невидимую воронку. Такого просто не могло быть, но так было. А кокон этот находился в нескольких шагах от стигийца, за гранитной стеной, под которую, пенясь, уходил холодный поток. Колдовским зрением колдун видел, что под толщей воды сидит «глубинный страж», намертво преграждая проход к кокону. Существо не было посажено здесь на магическую цепь. Просто это древнее, известное из преданий и видений Черного Лотоса существо, вольготно расположилось рядом с бьющим ключом сил.

Хищная тварь приспособилась за века получать жизненную энергию, не охотясь и не убивая. Но сунься кто в воду, «страж» решит, что это нападение, и неминуемо вступит в бой. А под водой этот прозрачный спрут был опаснее десятка голодных акул.

«Наверняка сверху, из цитадели, есть вход к «этим». Не знаю, как Торкиль взломал защиту, наверняка тут не обошлось без желания самого кокона, но мне туда дорога одна — из замка. Если Темные, по крайней мере, несколько из них, живы, то разбудивший их станет обладателем неслыханной мощи. Интересно, правильную ли я сделал ставку в этой игре. Может быть, мое место — рядом с Блистательными? Вначале — рядом. И ближе к «этому», чему нет названия. Теперь я понимаю, куда делся Звездный Вестник. Примерно туда, где оказался бы я, попытавшись применить Искусство рядом с коконом. По открытым каналам вошло бы столько стихийной мощи, что меня бы разорвало в клочья. Значит, мятеж, даже гирканское нашествие, — все это вместе с планами ордена полная чушь для отвода глаз. Игру ведут «эти», вернее, они спят, уж тут-то я не могу ошибиться, а их защитные барьеры и вуали по-своему тасуют фигуры, дергая за ниточки. Так ярмарочный фокусник поступает со своими куколками. Кажется, Мировой Змей любит меня, предоставляя неясную, грозную и пугающую возможность изменить судьбы мира».

Продолжая размышлять, стигиец отдал приказ возвращаться назад. В сотне шагов от гранитной стены ему стало легче. Чтобы убедиться, он изменил полет одной из рыб, бросившейся на него. Тварь перекувырнулась в воздухе, вильнула и схватила за плечо десятника. Тот с проклятиями стряхнул рыбу с доспеха и ускорил шаг. Значит, все верно. Чем ближе к источнику чистых древних сил, тем незначительней более позднее Искусство управления Тьмой. Большее поглощает меньшее, сильный пожирает слабого. В мельтешении жалкой жизни этот принцип зачастую нарушается, в мире же холодных магических линий —… непреложный закон.

В туннеле-проходе между первым и вторым гротом десятник неосторожно наступил на выступающий камень. В тот же миг бесшумно провернулась на невидимых петлях каменная глыба, и на них кинулся странного вида зверь. Он был покрыт плотной чешуей, с когтистыми мощными лапами, имел при этом птичий клюв и короткие кожаные крылья. Змеиный хвост хлестал из стороны в сторону, сбивая с ног.

Зверь стоил отряду двоих, но был повержен опытными воинами. Разглядывая мертвое чудище, стигиец полностью уверился, что имеет дело с силами из пучин времен, — страж был точной магической копией древних грифонов, использовавшихся на полях сражений древнего мира.

Когда они выбрались из узкого прохода в следующий грот, впереди послышались крики, замелькали человеческие фигуры. Десятник немедленно расположил своих людей за камнями, готовясь дорого продать жизнь свою и оставшихся ратников.

— Стигиец, с тебя будет толк в сражении? — спросил он у спокойно стоящего со скрещенными на груди руками волшебника.

— Я кое-что могу, хотя и не являюсь воином. Но мне кажется, что это не мятежники. Мне кажется, я различаю бас короля… ага, а вот это определенно рев «глубинного волка». Ну, конечно — Конан не смог пройти мимо несчастного слепого ящера.

Аквилонцы и их спутник двинулись вперед, а вскоре действительно разглядели своих товарищей по оружию. Северяне недовольно оглядывали грот, как две капли воды похожий на описания чертогов Хозяйки Смерти — богини Хель, а над издыхающим «волком» гордо стоял Конан, вытирая полой плаща окровавленный меч.

— Кром, а вот и наши разведчики. Я смотрю, стигиец, что ты не очень-то бережешь аквилонских солдат. С тобой был десяток.

— О, да, повелитель Аквилонии. Этот лабиринт упокоил души нескольких храбрых мужей, и все мое искусство оказалось в ряде случаев бессильным перед безымянной напастью.

Стигиец был подчеркнуто сдержан и любезен. Конан вопросительно вскинул брови, загоняя меч в ножны:

— Значит, тут поистине вход в преисподнюю, раз некромант, чувствующий себя, как дома в гиблых подземельях Кеми, откуда в молодости я едва унес ноги, оказался бессильным пред здешними обитателями. Впрочем, оставим пустую болтовню. Ты нашел прямой путь в замок?