Храм демонов

Первый мрак

До волн пришли тучи. Это было 142 221 201 год назад. Волны оторвали один из девяти лепестков Хендерики, и он попал в отравленное море. Только в песнях поется о тех погибших селах. О них будет написано в Книгах, которые будут жить еще долго после их гибели.

Прочитанная с табличек, на которых записаны поэмы, созданные по мотивам преданий, спетая, запомненная, записанная и повторенная на протяжении десятков Мраков, наша история теперь хранится в глубоких туннелях в тонущем фрагменте нашего мира. Там находятся Книги, но еще сто лет никто не сможет взять их, потому что люди бросили бомбу.

Это была моя работа, переданная мне с незапамятных времен – переписывать все страницы, пока они не рассыпались в прах. Это отняло у меня три тысячи лет. Но я помню каждое слово.

Хендер перечитывал первую запись в своей книге, делая поправки тремя руками с помощью клавиатуры своего MacBook Pro. Он мог говорить и писать на двухстах языках селов, многие из которых давно считались мертвыми. Но для него, владеющего всеми этими древними языками, английский все равно оставался достаточно труден.

Селы были одиночками. Обычно они заводили детей к тому времени, когда им исполнялось несколько десятков тысяч лет, поэтому язык для них стал скорее инструментом мышления, нежели общения. В последние семнадцать тысяч лет Хендер был единственным посредником между ними, поскольку каждый из селов говорил на своем наречии. Ежегодно они платили ему дань на тот предмет, если ему придется стать переводчиком в редком случае общения или спора. Порой кто-то из селов находил древний артефакт и письмена, и эти находки относили Хендеру.

С людьми Хендер говорил по-английски потрясающе хорошо, хотя прошло всего шесть месяцев. Люди довольно быстро поняли, что он – лингвистический гений. Довольно скоро Хендер более или менее сносно одновременно познакомился с французским, итальянским, немецким и даже русским и японским. Он неустанно обучал английскому других селов, поскольку они решили, что им нужен общий язык, которого прежде у них никогда не было. Да, это было нужно, чтобы общаться с людьми и между собой в новых и пугающих условиях.

Хендер подписал новую запись «Шенудай Шуээнайр». Приблизительно так выглядело на письме произношение его краткого имени. Он не возражал против того, чтобы его называли «Хендер» – именно так его в свое время назвал Энди. На самом деле имя ему нравилось. Не возражал он и против того, чтобы его упоминали как «он», или «она», или «хендропод». Люди использовали все эти названия и многие другие, говоря о селах, хотя селы были гермафродитами. Он предложил людям именовать его и его сородичей селами. Слово было простым для произношения и достаточно древним, оно отражалось в языках всех пятерых селов, каждый из которых был последним представителем древнего племени.

Хендер привык к тому, что у одного и того же может быть много разных названий. Но когда то, что обозначают слова, меняется, это становится ложью – так теперь размышлял Хендер. Если бы один сел солгал другому на острове Хендерс, это могло означать мгновенную смерть. В том мире, откуда он был родом, ложь означала смерть. И все это в последнее время тревожило его.

Хендер обвел взглядом грубое подобие дерева трено, изготовленное из бетона, арматуры и торкрета. Люди поставили под миларовым небом пять деревьев трено с чешуйчатой корой, похожие на те, на которых селы жили на острове Хендерс. Селы были потрясены и благодарны людям за это странное проявление доброты и участия. Но они начали задумываться о том, что же на самом деле происходило: то ли люди освободили их, то ли взяли в плен. Им не позволялось покидать убежище, хотя люди постоянно говорили им, что эта обитель устроена для их блага, что это временно – а селам очень трудно было понять, что значит «временно» – особенно при том, что проходили дни за днями.