Храм

В дверях показался Орех, быстрой и уверенной походкой идущий через зал. Многие зааплодировали, кто‑то ободряюще засвистел. По такому случаю усатый охотник сменил свой жилет и потертые сапоги на новенький, оливкового цвета комбинезон и высокие, скрипучие ботинки.

Орех поднялся на помост и встал рядом с Ведуном.

— Именем Светоносца, да будет Орех нашим воеводой! – Ведун протянул руку.

У помоста возник Складарь и отдал Ведуну конструкцию из отполированных железных пластин и кожаных ремней.

Ведун приспособил сверкающий, похожий на рачий хвост, предмет Ореху на левое плечо, затянув ремешки. Орех взмахнул рукой, пробуя, как сидит наплечник.

— Слава Светоносцу! – разом грянули стоявшие у помоста Светоч, Светляк и Светолюб.

— Слава Светоносцу! Слава Ореху–воеводе! – поддержали люди.

Даже Скальник, обычно державшийся на собраниях нарочито равнодушно, громко кричал и потрясал винтовкой над головой.

Свист повернулся и поглядел туда, где на отдельном столе разместились большущие кастрюли и прочая кухонная утварь. Арахна, поминутно оглядываясь на помост, что‑то втолковывался Пластуну, устало прислонившемуся к стене.

Свист оставил миску с остатками супа на табурете и направился к бывшему наставнику.

— Не расстраивайся, Пластунчик, ты же все равно у нас самый лучший, — щебетала Арахна.

— Да я и не… — начал было Платсун, но примолк, заметив приблизившегося Свиста.

— Приятного аппетита, — вместо приветствия пожелал он.

Арахна все еще обижалась на него и ничего не ответила.

— Спасибо, — улыбнулся Пластун.

— Ты уже поужинал?

— Нет, но сыт по горло.

— Прогуляемся, а?

Пластун громко чмокнул Арахну в зардевшуюся щеку, и, никем не замеченные, охотники вышли из зала.

Медленно прогуливаясь по западной галерее, что на пятом уровне, они глядели, как солнце повисло между двух горных шпилей. Совсем скоро придет пора уходить глубже в пирамиды, отгораживаясь от ночи толстыми стенами.

— Ведун оскорбил тебя?

Пластун изумленно посмотрел на Свиста.

— Тем, что выбрал воеводой Ореха.

— Мне плевать на воеводство. Я считаю, что этот поход вниз не доведет нас до добра. Мы жили так, как живем очень долго, много дольше, чем я или Орех ходим по здешним тропам. Жили в относительной гармонии с Лесом. К чему нарушать этот порядок?

— А если все‑таки мерцала исчезнут?

— А если вдруг не станет воздуха, которым мы дышим или воды, или Дом обрушится, оставив нас ночевать под открытым небом? В нашей жизни все устроено неспроста, это понятно даже водоносам–тугодумам. Светоносец создал все для того, что бы мы жили и процветали, зачем требовать больше? Вправе ли мы?

— А если дикари на нас нападут?

— Ты хоть раз видел, что бы медведь нападал на стаю волков? Ну, бывает, не разойдутся на тропе, но чтобы один зверь другого истребить вздумал – такого не случается.

— Знаешь, когда‑то Отец, — тут Свист решил немного приврать, — мне рассказывал, что если в стае обезьян слишком много молодых самцов, тогда они берут палки, и идут уничтожать соседей. Убивая всех подчистую, а на месте уничтоженной популяции основывают новый род.

— Никогда такого не видел, — пробурчал Пластун. – Да и вообще, обезьяна – зверь странный, на других не похожий.

— Думаешь отговорить Ведуна от затеи воевать с дикарями?

— Да поздно уже отговаривать, я как мог старался втолковать ему свои мысли. Но он говорит, что война против дикарей будет угодна Светоносцу.

— Ну да, — неопределенно пожал плечами Свист. – Ты не будешь воевать?

— Как это не буду!? – взвился Пластун. – Буду, конечно! Что же я не поддержу моих братьев во Свете, когда они спустятся в Нижний Лес? Я лучше других знаю, как он может быть опасен.

— Хм, знаешь ли, я там тоже не красотами местными любовался, — напомнил Свист.

— Я не спорю, — примирительно поднял руки Пластун. – Я вот чего понять не могу… Орех же не верит в Светоносца, так зачем ему эта война?

— Он считает, что дикари – слишком опасное соседство.

— Орех, конечно, жлоб неотесанный, но не дурак… не совсем дурак, — отмахнулся Пластун.

— Зачем тогда? – Свист хотел услышать версию наставника.

— Не знаю. Пока не знаю, — после недолгих раздумий ответил охотник. – Пойдем‑ка, почти совсем стемнело.

Они покинули галерею, оставив за спиной лес, кутавшийся в сырую вечернюю дымку.

Той ночью Свисту снова снилась огромная птица. Дым от горящего крыла прочертил на небе маслянистую линию, и от горизонта до горизонта простирался океан.

24

— Все это время работа с Каваррой не прекращалась, — говорил Орех, обращаясь к совету. – Он, конечно, упрямый и довольно‑таки смелый парень, так что расспрашивать его пришлось долго.

Скальник ухмыльнулся и хрустнул суставами пальцев. Расспрашивал, как правило, он. Бывало, сильно разговорившись, он не замечал, как его оттаскивают от залитого кровью Каварры.

Орех развернул на столе белую простыню, на которой углем были нанесены пометки – ручьи, болота и ломаная линия обрыва.