Хозяин земли русской? Самодержавие и бюрократия в эпоху модерна

В общественных кругах ожидали нового министра, способного предложить реальную альтернативу политике В. К. Плеве. Не случайно, что назывались имена И. Л. Горемыкина, запомнившегося в качестве политика «проземской» ориентации, и его оппонента конца 1890-х годов С. Ю. Витте, считавшегося основным противником В. К. Плеве. Однако 25 августа был назначен князь П. Д. Святополк-Мирский. Близкий ко двору генерал А. А. Киреев, беседовавший с князем 13 августа (т. е. за две недели до назначения), остался крайне высокого мнения об этой кандидатуре и рассчитывал, что как раз новому министру удастся провести преобразования в духе славянофильской теории. И действительно, уже при назначении Святополк-Мирский изложил государю целую программу реформ, которая полностью соответствовала чаяниям публицистов славянофильского толка. Новый министр внутренних дел настаивал на необходимости проведения политики веротерпимости, расширения компетенции органов местного самоуправления, либерализации политики в отношении печати, национальных окраин. Наконец, Святополк-Мирский коснулся и политического вопроса, сказав о важности «призыва выборных в Петербург» для обсуждения общегосударственных вопросов. Император как будто бы во всем с ним соглашался.

Замыслы нового министра не стали секретом для публики. Осенью 1904 г. возбуждение общества неуклонно росло, подпитываясь одновременно завышенными ожиданиями успехов реформаторского курса Святополк-Мирского и вместе с тем неуверенностью в положительном исходе дела. «Вчера провел два часа у Мирского взаимное интервью… О „ней“, Костиной жене (т. е. о конституции. – К. С.), говорили много и свободно… Созыв выборных губернских земских собраний, местных людей для разработки совместно с министерством разных вопросов – в его программе», – писал орловский земец А. А. Стахович издателю журнала «Освобождение» П. Б. Струве. И тем не менее, продолжал Стахович, «дремать нельзя, а, напротив, спешить… так как осенняя „весна“ может быть, как все весны, больно коротка и заменят штюрмеровской или другой какой-либо… „зимою“…» «Я боюсь, что нахожусь в положении человека, который выдал вексель на сумму, которую он уплатить не может», – еще 3 октября говорил сам П. Д. Святополк-Мирский. «Метаморфозы столь неожиданные, что все словно растерялись и в глубине души мало кто верит в ее (новой эры. – К. С.) прочность, – записала в своем дневнике О. Н. Трубецкая, сестра философов и общественных деятелей С. Н. и Е. Н. Трубецких. – Каждый день слухи о падении Мирского, и в преемники ему прочат фон Валя, Клейгельса или Штюрмера. Заранее уже отпетых или отпеваемых». Подобное ощущение зыбкости ситуации в стране сохранялось в течение всей правительственной «весны».

9 октября 1904 г. у П. Д. Святополк-Мирского был очередной всеподданнейший доклад. Министр удивился тому, что царь высказал желание дать ему рескрипт, в котором бы утверждалась незыблемость существующего порядка. «Как же, Ваше Величество, ведь я говорил, какие перемены я нахожу нужными, и Вы согласились». Николай II на это ничего не ответил, а Святополк-Мирский вновь вернулся к теме участия земцев в подготовке важнейших решений (например, касавшихся крестьянского вопроса). Напомнил о Земском соборе, по его мнению, удачно сочетавшемся с самодержавным правлением. И император по обыкновению не возражал.

Периодически ходили слухи, что вот-вот дадут конституцию. «Конституция висит в воздухе», – 27 октября записал в своем дневнике А. А. Киреев. 31 октября А. П. Ливен говорила жене министра, Е. А. Святополк-Мирской, что в Москве на днях ждут конституцию. О тех же настроениях во второй столице сообщал и князь Б. А. Васильчиков две недели спустя, 14 ноября. «Повторяют с разных сторон, что молодая императрица принимает активное участие в политике и стоит во главе конституционной партии», – 27 ноября записал в дневнике граф А. А. Бобринский. Пройдет несколько дней, и 2 декабря он напишет, что 6-го все ожидают оглашения конституции.