Хозяин берега

Мы сидели за столиком в длинной череде других, расставленных вдоль стен продолговатого узкого помещения.

- Неужели об этом уже известно? - Я удивился.

- О закрытии пусковой установки? Конечно! И о том, что Сувалдин дал телеграмму...

Официантка поставила перед нами тарелку с жижицей: "луковый суп". Длинные волоконца от куриного желтка ветвились на дне.

- Вы разворошили самое гнездо...

- Время покажет, кто прав!

- А в это время убийца Сережи Пухова наслаждается свободой!

- Это недолго продлится. У меня такое чувство, что дело раскроется в целой серии здешних преступлений. Если, конечно, меня до этого отсюда не выставят...

- Будем надеяться.

- И все-таки надо бы поспешить... Раскроется в "комплексе"... - Я заметил, что единственный человек, которому я мог бы сейчас охотно рассказать о своих планах, была эта, в сущности, мало знакомая мне женщина. А отнюдь не моя жена. - Как все преступления, совершенные устойчивой группой.

- Вы считаете, Пухова убила устойчивая группа?

В отличие от Анны, разговаривая, моя жена быстро все смекала и быстро-быстро задавала вопросы мне, словно стремилась поскорее освободить меня от необходимости продолжать. Я укладывался в короткие, отведенные для ответов секунды, но после разговоров с нею я часто чувствовал себя так, словно мою душу поспешно и не очень деликатно обыскали.

- Да, так мне кажется. Многое тут странно.

- Странно? - Светло-синие под черными длинными ресницами глаза смотрели ласково-любопытно. Анна не торопила меня. Мы словно много лет знали друг друга.

- Я встречался с женой Умара Кулиева... Она сейчас в Москве. Кулиева могла бы многое рассказать.

- Только она вряд ли решится. - Как в каждой женщине, в Анне жил природный следователь, сыщик от бога.

- И все-таки одну вещь Кулиева сказала. Мазут переправлял записку из тюрьмы от ее мужа...

- От приговоренного к смерти? И такое бывает?

Анна качнула плечами, поправила висевшую на спинке стула сумочку движения ее были удивительно гибки, мне доставляло удовольствие наблюдать за ней.

- Ты лучше знаешь здешнюю жизнь... - сказал я, вглядываясь в желтоватые волокнистые растения на дне тарелки.

- Знаю только, что она не скажет тебе всей правды. У нас все разуверились. Человек жалуется утром должностному лицу на мерзавца, а вечером тот, на кого он жалуется, уже в курсе дела. И расплата грядет.

- Я, честно, не очень-то в это верю. Хотя многие говорят то же. Ну, хоть один пример у тебя есть?

- Но ведь и у меня только одна жизнь... - Она улыбнулась.

Официантка снова приблизилась. Она принесла что-то рыбноконсервное, выловленное в чужих морях и привезенное за тысячи верст. Свежую рыбу нашего моря достать к столу можно было только из-под прилавка.

- Хоть один пример! - напомнил я, когда официантка удалилась.

- Ты видел, когда хоронили Пухова, на кладбище... Со мной стояла женщина. С черным бантом...

- Вдова Ветлугина?

- Ты с ней знаком? - Анна удивилась. - Она, кстати, здесь, в ресторане. Не оборачивайся. Третий столик за твоей спиной... - Мы незаметно перешли на "ты".

- У нее муж погиб на охоте, самопроизвольный выстрел из охотничьего ружья...

- Ерунда! - Она отложила ложку. - Никакой это не несчастный случай. Ее мужа убили. Закатили в лоб полный заряд дроби. Днем! Принародно!

- Наверняка нашлись бы свидетели!

- Они есть! Человек десять, а может, пятнадцать! Но они тоже ничего не скажут!

- Откуда все это известно? И про свидетелей, и про дробь? Ты вскрывала его?

- Это было до меня. Но всем это известно! Все знают!

- В том числе и вдова Ветлугина?

- Конечно!

- Вот ты и попалась. - Я легко хлопнул ладонью Анну по руке. - Я час назад с ней разговаривал. Она и слова не сказала о том, что ее мужа убили!

Анна улыбнулась.

- Господи! Да она боится! Я именно от нее и слышала, что его убили.

Я сидел, сбитый с толку.

- Поэтому я и говорю: вы ничего не знаете о здешних трагедиях! Сколько людей гибнет! И все тихо! Все списывают на несчастные случаи! Не молчат у нас только мертвые.

Я снова вспомнил жену: речь ее была удивительно образной. Сложись обстоятельства иначе, Лена могла стать популярным телеобозревателем или видным общественным деятелем. Видит бог, я испытал бы чувство удовлетворения и гордости за нее. Мне же для жизни требуется, видимо, простая женщина. Как Анна Мурадова.

- Не знаю. - Я замолчал. - Для начала мы должны снова вместе поужинать. Шашлык "Дружба", я надеюсь, поможет нам во всем разобраться.

- Меня ни для кого нет, кроме прокуратуры бассейна, - предупредил я Гезель.

Весть о том, что водный прокурор предписал немедленно приостановить новую установку, вызвала мощный противоречивый взрыв общественной активности. Наш телефон буквально разрывался от звонков.

- Со всеми делами, Гезель, переключай на Балу!

Моего молодого помощника никто пока в городе не принимал всерьез, кроме случайных посетителей и младшего чиновничьего аппарата.

- Гезель! - сказал я. - Пожалуйста... Когда жена Умара Кулиева вернется, заведи ее под каким-нибудь предлогом к нам. Я хотел бы с ней еще поговорить. Но так, чтобы никто не мешал.