Хозяин-барин

Траш несколько оскорбился на устрицу, пробормотал что-то вроде "на себя посмотри", но все же ответил. Как всегда, нудно и многословно. Все дело опять же в границе перехода между земным и потусторонним. Для кого-то эта граница более проницаема, для кого-то менее. Соответственно тратится либо мало, либо много энергии. Да еще к тому же защитная оболочка. Когда тратится мало энергии, на оболочку налипает мало отходов, и тогда внешность более-менее приятная, скажем, - лысун болотный или старичок-еловичок, без всяких там перьев и ошметков. А вот когда энергии вбухивается много, тогда отходов тьма. Тогда и гребни на башке растут, и хвост рыбий сзади тянется, и морды разные перекошенные, и кишки вывороченные, и прочие ужасы. Как правило, все тратят много энергии. А вот, скажем, Хлым, так из того вообще почему-то выходит каменный червь, а ведь тонкая, между прочим, сущность, этот Хлым.

- Тебя послушать, так все тут у вас классные ребята, - фыркнул Завехрищев. - Не преисподняя, а коммунизм, язви тя в душу. Зачем только на землю лезете, пошто людей губите? Мешали тебе "понятые"? Мешал Верблюд?

Траш не ответил, а только мрачно зыркнул своими размытыми зенками.

"Что-то они тут проворачивают, - подумал Вадим. - Это яснее ясного. Каждый шаг, поди, продуман, каждый чих. Где напугают до смерти, а где, наоборот, помогут, но верить им ни капельки нельзя. Шпана и есть шпана. Просто это одна большая шайка, а в шайке редко полосуются ножами. Напротив, мирно пьют, жрут и травят байки".

- Мы пока что в переходной зоне, - будто услышав его, сказал Траш. Здесь все в аморфной форме, готовятся к выходу туда либо только что вернулись оттуда. Энергетические, так сказать, виды. А внизу - там все как положено, с нормальной уголовной статистикой. Но мы следим за порядком, чтоб поменьше драк, выбитых клыков, фонарей. Вот с горемыками делай что хошь. А здесь, в переходной зоне, чем в глаз-то дашь, если ни кулака, ни копыта нету? Да и глаза практически отсутствуют.

Они все опускались и опускались, воздух становился все гуще и гуще, а огненная река, текущая по дну ущелья, делалась все шире и шире, и от нее уже тянуло таким жаром, что поневоле подумалось: как они тут существуют, в таком пекле? Траш с ходу нырнул в большое и круглое черное отверстие в теле скалы, а вслед за ним нырнули в темноту и Вадим с Завехрищевым. Здесь что-то пыхтело, покряхтывало, что-то где-то лилось, поскрипывало, как будто кто-то водил пальцем по надутому воздушному шарику. Они остановились в теплом восходящем потоке, и их окатило теплой жидкостью, затем Отнесло вбок, и там, вертя и подкидывая, обдуло сухим горячим воздухом, высушив досуха. Потом что-то загудело, и Вадим почувствовал, что его оболочка роговеет. Было щекотно и потому смешно. Рядом хихикнул Завехрищев, затем Траш.

Минуту спустя все завершилось, они, по-прежнему в полной темноте, были посажены на гладкую покатую плоскость и покатили вниз, уже чувствуя под собой нечто твердое и устойчивое, хотя и скользкое. Секунд через пять лихой езды, от которой слегка нагрелось ороговевшее седалище, они влетели в большой пустынный зал, где из каждой стены торчали желоба, наподобие того, по которому они ехали, прокатились, теряя скорость, по горизонтальному участку и спрыгнули на пол.

Вадим с Завехрищевым все так же напоминали стилизованных космонавтов, только были покрыты блестящей белой, весьма твердой оболочкой, а Траш превратился в здоровенного, с густой смоляной шерстью, короткими, остро отточенными рожками и лакированными копытами красавца черта со шпагой на боку и двумя красными звездами на плечах. Он был так огромен, что Хозяева доставали ему до пояса.

- Вот черт, - пробормотал потрясенный Завехрищев и на всякий случай потрогал висевший на поясе некробич. Траш блудливо осклабился и сказал:

- Идемте, господа, тут недалеко.

Как-то у него двусмысленно это получилось, с каким-то нехорошим подтекстом. А может, прежнее обращение не вязалось с новым образом.

Это был самый настоящий каменный город, вырубленный в скале, светлый от сияния драгоценных россыпей. Широкие улицы, площади, дворцы, домишки поскромнее, кривые улочки, какие-то жуткие пустыри - все почти так же, как на земле, только нет неба, лишь каменный свод, то вознесенный высоко вверх, то весьма низко нависающий, и это как-то давило. Как будто ты под прессом возьмет вдруг да сомнет. Однако бесов, которых здесь было полным-полно, это не смущало.

Кстати, самые высокие бесы доставали гиганту Трашу лишь до плеча. Здесь, внизу, уже стало ясно, что все они страшно боятся его. Глазки не поднимают, зыркнут исподтишка, согнувшись в глубоком поклоне, и так, не разгибаясь, ждут, пока он пройдет мимо.

* * *