Хозяйка замка Эдвенч

Начинаться оно будет недалеко от этих земель. И первым селением для Джереми стала бывшая вдовья доля мадам Аделаиды. Дом давно восстановлен, а я не устаю радоваться предусмотрительности и хозяйственности мужа. Сейчас село это приносит отличный доход, как и маленькая деревушка рядом, купленная как раз к рождению младшего.

Сперва такое решение вызвало у меня неприятие:

-- Генри, не лучше ли назначить село матери в приданое леди Миранде? Мне кажется, так будет правильнее.

-- Нет.

-- Но почему?

-- Мы не знаем, где сейчас эта женщина.

-- Какая нам разница, Генри?!

-- Она могла выйти замуж.

-- И что?!

Генри вздохнул и пояснил:

-- Элиз, она могла выйти замуж за высокопоставленного придворного или чиновника. Кто знает, где и как ее мотает жизнь. Она может вернуться и в суде попытаться оспорить право на эту землю. Мадам Аделаида, если ты вспомнишь, не отличалась порядочностью.

-- Но точно так же она может оспорить эту землю и у Джереми.

-- Нет. К тому времени Джереми будет объявлен лордом земель. А вот Миранде закон такой защиты не предоставит. Так что ее приданое – золото.

-- Понятно… -- протянула я.

За эти годы расположение графини Гернерской к моей семье только упрочилось. Граф, сейчас уже молодой и сильный мужчина, три года назад официально принявший под свою руку графство, к матери относился весьма трепетно, это было известно всем. Он по-прежнему был холост и это меня слегка напрягало…

Бывал он в наших землях всего два раза. Несколько раз мы с мужем и детьми ездили по приглашению графини на Рождество в Гернер. Леди Миранда за эти годы изрядно подросла, и я видела прошлой зимой, какие взгляды девочка кидает на молодого красавца.

Сейчас малышке исполнилось уже семнадцать лет, но пока еще она даже не просватана: я уговорила мужа не торопиться. Год назад барон Эргонский приезжал с предложением брачного союза, но Миранда с детства терпеть не могла рыхлого отпрыска этой семейки. Потому, хотя Генри и считал брак выгодным для девочки, настаивать он не стал.

Мы сидели вечером в его кабинете и чаевничали, как в старые добрые времена.

-- Элиз, пойми, я не хотел бы девочке такой судьбы. Граф умен и порядочен, но чем ближе к власти, тем тяжелее жизнь. Многие этого не понимают, боюсь, что и Миранда не может оценить все здраво.

-- И все же, дорогой, давай не будем торопиться. Ты решил свою судьбу сам, как и я. Дадим им шанс.

-- Дадим… -- со вздохом согласился муж и пояснил: -- Я получил письмо от графа. Он собирается навестить нас ближе к осени.

Вот уж чего в нем всегда не хватало, так это – романтизма. Честный, упрямый, заботливый. Иногда слишком властный, не склонный к компромиссам…

В пылу ссоры я однажды, давным-давно, обозвала мужа «сухарем». Конечно, потом я извинилась, тем более я знала, что не права. Он вовсе не был сухарем, просто большую часть эмоций предпочитал прятать. Да, не романтик, что уж тут. Зато удивительно надежный и порядочный.

Стать отцом леди Миранде он не смог, но вот дядя из него получился совсем неплохой. Он искренне баловал малышку, но слабо себе представлял, как росла девочка, чем интересовалась и прочее. Зато беспокоился о том, чтобы оградить ее и в дальнейшей замужней жизни от бед.

Я любила своего мужа и уважала его, и тем удивительнее стал для меня его неожиданный подарок. Он как-то неловко протянул мне довольно большой прямоугольник, завернутый в холстину.

-- Это тебе, моя леди.

Сперва я подумала, что там очередной набор украшений – под тканью чувствовалась твердая поверхность. Муж всегда дарил мне именно такие, дорогие и полезные подарки. Драгоценности, роскошную ткань или просто горсть золотых львов.

-- Что там? – я немного схитрила, смотрела на мужа с любовью, не торопясь открывать. Пусть сначала расскажет, где и как выбирал камни и уговаривался с ювелиром, почему взят такой рисунок для оправ и прочие важные мелочи. Даже такого, слегка занудного и педантичного, я любила его…

Неожиданно Генри смутился, что было на него не слишком похоже:

-- Там… Понимаешь, Элиз… Там подарок, только он не такой…

Это было что-то новое и странное. У него даже щеки порозовели! Я подлила ему в чашку горячего чая и, не торопясь, дала возможность выговорится.

-- … я немного тосковал там. Даже не по замку, Элиз. Скорее, по всей Англитании сразу. По дождям и мягкому солнцу, по снежной зиме и живущим здесь людям. Даже по нормальному ростбифу тосковал, – чуть улыбнулся он. – Несколько раз мне снился сон: на аптекарских грядках моей мамы возится девушка с каштановой косой. Я думаю, Элиз, – очень серьезно добавил Генри, – я уже тогда ждал встречи с тобой. Ну, вот…

Я молчала, боясь прервать это удивительное объяснение.

-- А потом я видел тебя там не раз с корзиной в руках, с пучками свежих трав для твоих отваров. Я видел, что ты любишь это место и приучаешь Миранду… Я, наверное, путано говорю… Может быть, тебе и не понравится, что я потратил деньги столь бестолково, – он говорил совсем уже нервно, и тогда я просто развязала узелок и откинула ткань с подарка.