Хозяйка замка Эдвенч

Сейчас малышке Белль уже девятнадцать лет, и осенью состоится ее свадьба. Пусть это и несколько не по чину, пусть будущий муж малышки – всего лишь купец, но на этом торжестве будет присутствовать семья барона Хоггера в полном составе.

С женихом я тоже заочно знакома, со слов старой своей приятельницы. Мадам Стронгер очень довольна выбором дочери, но, уверена, больше всего ее радует то, что девушку не увезут далеко, и сама мадам сможет много времени проводить с внуками. Для нее это важно.

Получив деньги за мои земли, Генри убедил меня, что золото не должно лежать просто так:

– Пойми, дорогая, мало ли, что и как сложиться, но я хочу быть уверен, что ты больше никогда не будешь беззащитна в этой жизни.

С помощью графини Гернерской моя маленькая рента была переведена через торговый дом “Томпсон и сыновья” в Англитанию, и уже здесь муж продал ее. Я знаю, что он докладывал в покупку свои деньги, но на мое имя было выкуплено большое село Яблоневка, которое славилось своими садами.

Земли лорд Хоггер выкупил у брата мадам Аделаиды. Тот оказался не лучшим управляющим семейным добром, и все не майоратные земли баронства потихоньку разбирались соседями. Деньги, за исключением налогов, ежегодно переходили в мою собственность. Тратить мне было особо и некуда: муж был щедр, и нужды в безделушках и одежде я никогда не испытывала. Но для него самого, для его внутреннего спокойствия этот эпизод был очень важен:

– Что бы ни случилось, Элиз, это – твоя личная собственность!

Книга травницы Мажины оказала на нашу жизнь существенное влияние. Даже моя аптечная комната в замке разрослась и наполнилась всевозможными мазями, бальзамами и декоктами. Прекратились эпидемии дизентерии, а если отдельные случаи болезни и случались изредка, лекарства всегда были под рукой.

Многие я готовила лично, и постепенно в замке сложилось мнение: если хочешь лекарство от любой болезни, нужно слушаться баронессу и мыть руки. Возможно, многие и считали это моей придурью, но за спиной у меня стоял мой муж. Зато и серьезных массовых заболеваний больше в замке не было.

Тем более, что проблемы с чистоплотностью слуг в основном были из-за сложностей с зимним мытьем. Дорогие дрова для отопления, трудно таскать воду. В замке эти проблемы решались не так сложно и со временем я уговорила мужа на некое новшество – униформу для прислуги. Её стирали централизованно, меняли каждую неделю, и люди довольно быстро привыкли, что смрад от грязного и пропотевшего слуги – это дурной тон. Хочешь хорошее место в замке, будь чистоплотен.

Первые новости о судьбе матери Миранды докатились до нас почти через три года. В то время я еще кормила Эдварда грудью, и дни мои были заняты восхитительными заботами и маленькими радостями материнства. Я смотрела, как сын растет и улыбается, как учится переворачиваться на животик, а потом и садится самостоятельно.

Кстати, за рождение сына Генри, счастливый до неприличия, вручил мне роскошный подарок – огромный резной ящичек, где на белом атласе торжественно возлежала большая парюра* из восьми предметов. Золото и рубины. Я только ахнула: стоимость такой игрушки зашкаливала. Серьги, парные браслеты, брошь, гребень, ожерелье и два кольца! Если бы смогла встать с постели – немедленно побежала бы примерять, но рядом топтались Дебби, акушерка и ночная сиделка, не считая самого Генри. Так что я просто потребовала себе зеркало…

Почти такой же подарок, только с сапфирами, я получила и за рождение Джереми, еще через три года. Более того, на такие ценности были выписаны отдельные документы, с полным описанием изделий и упоминанием имени мастера, подтверждающие мое право владения ими. Впрочем, это я отвлеклась…

Маркиз Вэнкс, так и не смирившийся с удалением из герцогства Вольнорк, захандрил и умер от простуды. Мадам, получив свою вдовью долю, весьма, впрочем, скромную из-за оживившихся кредиторов, еле высидела траур и укатила в столицу. Там ее следы окончательно затерялись, и больше о ней мы не слышали.

Бежали годы, подрастали мои мальчишки. Старшему уже давно наняли гувернера: негоже наследнику расти с няньками. Младшему, Джереми, который удивительно напоминал отца упрямством и крепкой фигурой, этот самый отец, к моему ужасу, пообещал следующей осенью собственного пони:

-- Когда вам минет семь лет, сын мой, вы получите своего первого коня! – торжественно объявил он рыдающему ребенку.

-- Какого коня, Генри?! Ты что?! Ему всего пять лет!

-- Ему почти шесть, а следующей осенью будет уже семь, родная.

Джереми, попытавшийся слезами выжать из отца разрешение на одиночную прогулку в лес, задумался…

Мальчишек Генри любил подчеркнуто одинаково. Для него это было важно. Я уже знала, что именно вынесло его из уютного замка Эдвенч в большую жизнь, и прекрасно понимала, почему для него так необходимо равенство между сыновьями.

Да, Эдвард – наследник имени и рода, но и младший не будет обделен. Сейчас муж активно собирал деньги на расширение владений. Старшему перейдут наследные майоратные земли, младшему же отец соберет небольшое лордство сам.