Хозяйка собственного поместья

— Чем собираешься заняться до ужина? — спросил муж. — Может, посидим в гостиной, я почитаю, ты поиграешь. Мне нравится, как ты играешь, и голос у тебя чудесный.

Я прикусила губу.

— Не уверена, что смогу сыграть для тебя. После болезни и грубой работы руки уже не те, и многого я не помню.

Муж привлек меня к себе, коснулся губами волос.

— Ничего. Если не получится, начнешь разыгрывать гаммы, потом этюды, и к новому сезону все вернется.

— Спасибо, — улыбнулась я. Напоминать, что дома мне не на чем тренироваться, не стала. В конце концов, сейчас у меня полно других проблем.

Виктор взял меня за руку, повел в гостиную. Неужели прямо сейчас хочет проверить? Как же отвлечь его? Есть, конечно, один безотказный способ, но хорошего понемножку.

— Еще я хотела поговорить с Аглаей. Что приказать готовить на завтра?

— Обычно она или Жан приносят мне расклад блюд на неделю и перечень нужных продуктов с ценами, чтобы я дал им денег. Аглая заходила днем, пока ты была у себя, и получила все необходимые распоряжения.

— А к какому распорядку дня ты привык? — Неужели, чтобы отвлечь его от музицирования, придется все же прибегать к крайним мерам? Не то чтобы я сильно возражала… — Расскажи.

В моей усадьбе муж провел слишком мало времени, да я особо и не спрашивала, чем он хочет заняться, считая, что, раз он сам напросился в гости, пусть сам себя и развлекает.

— Да, у тебя в доме сейчас все устроено по-другому, — улыбнулся он, приобнимая меня за талию. — Зато теперь мы сходимся в главном: кто рано встает — тому бог подает.

Я рассмеялась.

— Я встаю в шесть. Пью чай или кофе и отправляюсь на прогулку, верхом, если в деревне, пешком в городе. Потом…

Его прервал истошный женский крик с черной половины дома.

30

Я вылетела из гостиной, Виктор за мной. Крик сменили рыдания, следом раздался звук оплеухи, а за ней ругань:

— Дура безрукая, оставила барина без ужина! Добро чужое перевела!

— Дарья, руки не распускать! — перекрыл гвалт голос Аглаи. — Фенька, заткнись и убирай за собой. За испорченные продукты вычту из жалования.

Я остановилась в дверях кухни. Девочка-помощница рыдала в голос, одновременно пытаясь отлепить от себя мокрый сарафан и подобрать с пола кастрюлю. Рядом валялась мозговая кость с куском мяса, бульон, паря, растекался по полу.

— Барин, не извольте гневаться, я сама со всем… — начала было Аглая, отступая от лужи кипятка.

— Так, тихо все, — прошипела я.

Совсем негромко, но почему-то все замолчали, даже девчонка заткнула рот ладонью, давясь рыданиями. Может, потому, что я едва сдерживалась, чтобы не отвесить кухарке такую же оплеуху, какая досталась девчонке, судя по покрасневшей щеке. Да и Аглае заодно приложить: вместо того, чтобы с ожогом разобраться, она про жалование! А девчонка топчется в луже кипятка — хорошо, что кроме лаптей на ногах обмотки толстые, пока не промочило.

— Ты. — Я ткнула в кухарку пальцем. — Дарья, верно? Быстро убрала с пола, пока я тебя тоже по щекам не отходила. Потом вымоешь руки и вернешься к готовке.

Кухарка раскрыла рот. Глянула куда-то поверх моей головы и сказала:

— Как прикажете, барыня.

— Аглая, дай ей кого-нибудь в помощь. Еще пошли кого-нибудь к колодцу за холодной водой. И пусть принесут чистых полотенец. Все в девичью.

Аглая тоже посмотрела через мое плечо, прежде чем ответить:

— Да, барыня. Иду.

Я шагнула в кухню, чтобы не мешать ей в дверях, Виктор, наоборот, отошел в коридор.

— А ты чего ждешь? — продолжала ругаться я. — Пока онучи промокнут или пока одежда к коже прикипит? Задирай сарафан, чтобы горячее к телу не липло, и марш в девичью!

Фенька начала было приподнимать подол, но тут же, взвизгнув, выпустила его из рук.

— Барин же…

— Нужна ты барину! Быстро в девичью! И там все промокшее снимай, я сейчас приду.

— Марш! — рявкнул Виктор из-за моей спины.

Девчонка, снова взвизгнув, рванула в коридор, держа перед собой юбки на манер принцесс из детских книг — двумя пальчиками. Кухарка бросила в лужу тряпку, но подобрать ее не смогла: горячо. Я мысленно выругалась: кто еще тут криворукий! Готовит она, может, и хорошо, но голову включать даже не пытается.

— Аглая велела пол тут помыть, — пискнула за моей спиной незнакомая девушка.

Я обернулась к ней.

— Беги на конюшню, возьми там ведро опилок. Чистых. Неси сюда и засыпай лужу.

Горничная убежала. Кухарка, распрямившись, уставилась на меня.

— Брось тряпку, иначе по всей кухне жир развезешь! — велела я. — Сейчас…

— Ульяна, — подсказал Виктор.

— Ульяна опилки принесет, они впитают и жидкость, и сало. Сметете их в ведро, пол помоете со щелоком или с уксусом, чтобы окончательно жир убрать. Все ясно?

— Да, барыня.

Я повернулась к мужу. Надеюсь, в девичью со мной он не потащится?

— Послать за доктором? — спросил он, будто прочитав мои мысли.

— Евгением Петровичем? Не думаю, что стоит так далеко ехать.

— Нет, за тем, который практикует в городе.

Я заколебалась. Ничего из увиденного в городе не наводило на мысль, что здешний врач будет лучше своего сельского коллеги.

— Давай я сперва посмотрю, насколько все плохо. Может, все не так страшно.