Хороший, плохой, Рамси (СИ)

– Я думаю… знаю, что, будь Ширен моей сестрой, Мелисандра бы знала, что ей с этим следует делать, а что не следует. Она бы не допустила, чтобы… – Джон прикусил язык, понимая, что только что сказал, но Рамси не обратил на это внимание, по крайней мере, не внешне.

– А откуда тебе знать, что бы я стал и что бы не стал делать с Джейни, будь она твоей сестрой? – только тихо сказал он, глядя прямо на Джона. Джон тоже упрямо смотрел на него, а потом его ресницы дрогнули, и он опустил голову, с силой обтирая лицо обеими ладонями. Он сидел так еще какое-то время, смотря в пол и потирая виски, но Рамси никуда не торопил его. Наконец Джон поднял взгляд.

– И что бы ты сделал? – он спросил прямо и негромко, отбросив все попытки казаться лучше, чем был на самом деле. Рамси помолчал, куснув губу перед тем, как ответить.

– А она была бы похожа на тебя?

Джон шумно выдохнул носом. Сцепил и расцепил пальцы. И резко поднялся.

– Ладно. Если у меня будут еще какие-то вопросы, я задам их тебе завтра.

– Ты хочешь сказать, что сегодняшнюю ночь я еще протяну? – легкомысленно спросил Рамси, опять откидываясь назад.

– У меня и без тебя много дел, с которыми нужно разобраться, – Джон глянул на него последний раз перед тем, как постучать в дверь и позвать Тормунда.

Тормунд сначала выпустил Джона, а потом уже зашел развязать Рамси, нарочно грубо, ободрав кожу на левом запястье. После он снова запер Рамси снаружи, а где-то через полчаса вернулся в сопровождении Атласа. Лицо у того было еще более неприязненным, чем у остальных, и губы аж дрожали от ярости. Рамси не удержался и улыбнулся ему, за что получил стопку из двух одеял, уткнутую в лицо, и брошенное на пол пластиковое ведро.

– Если треснет – тебе же потом подтирать придется, – пробурчал Рамси в неистово теплые одеяла, не желая доставать из них ни нос, ни руки, но Атлас, как и другие, видимо, по приказу Джона, не стал с ним разговаривать. Только вышел и вернулся с картонной тарелкой и таким же стаканом. Джон не пожалел Рамси полноценного обеда из печеной рыбы с бобами и маринованной капустой и крепкого сладкого чая, и хотя Атлас и разлил немного, ставя на стол, это было ничего.

– Сладкое не забудь, в кормежке самовольства не велено, – бросил Тормунд, стоявший у двери, скрестив руки.

– Да пусть подавится, – едва слышно сказал Атлас, снова направляясь к стоявшей за дверью тележке. Он принес сухую постную коврижку и положил ее на тарелку, шмякнув прямо в склизкую капусту, но Рамси позже, уже закутавшись в одеяла и устроившись на ящиках, просто обтер ее об колено перед тем, как съесть вприкуску с чаем. В принципе, условия были вполне терпимыми, не считая завтрашнего расстрела. Но по этому поводу Рамси никак не волновался.

На завтрашний день к нему опять пришли Эммет и Гренн, все так же молча сопроводившие его в общую гостиную. Руки уже не заламывали, но винтовки все еще были при них – Рамси даже в одних кальсонах и футболке не выглядел безобидно.

В гостиной Джон сидел на диване, озабоченно проглядывая какие-то бланки в прозрачной желтой папке. Судя по халату, нерасчесанным волосам и явно подсунутой под правую руку кружке кофе, он пришел сюда прямо из лаборатории и туда же направится сразу после. Мелисандры нигде рядом не было, по той или иной причине, и вообще только один Сигорн сидел на соседнем диване с ногами, тоже попивая кофе и закусывая его ржаным хлебом. На его плечи, как и у Джона, был накинут халат, и Рамси еще подумал, как иронично, что Гренн, получивший полное образование, так и не продвинулся никуда выше лаборанта и, по сути, теперь выполнял одну и ту же работу со случайным вольным тенном, ловко нахватавшимся за несколько месяцев практических знаний от своей заумной женушки и самого Джона Сноу.

Джон тем временем оторвался от бланков, как только Эммет кашлянул от двери, и положил папку на стол. По краю усталых серых глаз расплылись ярко-розовые пятна от лопнувших сосудов, как будто Джон не ложился всю ночь.