ХомоПоинт

— Добро пожаловать на борт! — радушно пригласил хозяин.

Плот держался на поверхности за счёт больших пластиковых бочек в каркасе из алюминиевого уголка и имел размер около трех метров в ширину и не менее пяти в длину. Сверху настил из ОСП (Ориентированно-Стружечная Плита). В центре шатёр из плотного брезента. Два аккумулятора в будке из досок, которые питала солнечная панель в носовой части. Сама панель покоилась на подставке из реек, чтобы её можно было ориентировать по направлению к солнцу. Место для костра находилось ближе к корме, и представляло собой квадратную металлическую чашу, метра два по диагонали, с бортами сантиметров по десять. На кирпичах, посреди чаши, небольшая чугунная плита с круглым отверстием, как раз чтобы поставить кастрюлю или сковороду на огонь.

Столов не было. Фальшбортом служили лавочки по всему периметру, исполненные в виде диванов с подушками из поролона обшитых крупными стежками вручную чёрным дерматином. На корме универсальное крепление, для установки руля (кормило), во время сплава по течению или для лодочного мотора. Треугольный нос плота сделан из того же алюминиевого уголка и накрыт выпиленной в размер плитой ОСП, борта носовой части обшиты листами алюминия, для меньшего сопротивления при движении.

— Впечатляет, — изумленно сказала Тоня, осматривая сооружение, — ты сам его сделал?

— Ага, — довольно улыбнулся Шама, — три года строил. Делал чертежи и расчёты, собирал материалы. Потом клепал. Хотел жить на нём уединённо от всех, не думал, что плот окажется ковчегом для выживания. Серые совсем не умеют плавать, вообще они воду не любят. Безопаснее всего выходить в дождь, меньше шансов наткутся на этих тварей.

— А зимой? — перебил его Парфён.

— Что зимой? — не понял Шама.

— Зимой, когда встанет лёд на реке, от Серых гадов будет уже не уплыть.

Шама вдруг раздул щёки и его глаза округлились.

— Я не подумал, — с выдохом произнёс он.

— Ага, и папа тебе ничего не сказал на этот счёт, — подкалывал Парфён.

— Нет, — хозяин плота на секунду задумался, — может, они к зиме вымрут или в спячку лягут.

— Ну да, как медведи, по берлогам разойдутся, — хмыкнул танкист.

Шама хлопнул себя ладонью по лбу. Но ничего не ответил.

— В самом деле, мы о них ничего не знаем, и как они себя поведут зимой, тоже не знаем, — добавил Егор.

— И что мне теперь делать? — растерянно спросил Шама и плюхнулся на одну из лавочек вдоль борта.

— Идём с нами, — предложил Мельников.

— Куда? Здесь всё, что у меня есть. Я столько сил вложил в создание моего ковчега.

Шама повесил голову. Рядом присела Антонина и положила ему руку на плечо.

— Послушай, — сказала она голосом словно перед ней ребёнок, а не взрослый мужчина, — мы все потеряли всё. Понимаешь, в одночасье. Раз и ничего нет, — она хлопнула в ладоши и продолжила,

— Ладно, мы, но ты только представь людей, которые считали себя хозяевами жизни на этой планете. Элиту, политиков, знаменитостей, все остались ни с чем. Ещё вчера кто-то очень важный и мульти-богатый человек, сегодня обед Серых монстров или сам рыщет по земле в поисках сырой плоти. А мы до сих пор живы. У нас тоже ничего нет, жизнь изменилась и поставила нас в новые рамки. Это надо принять и искать решение, как оставаться живыми дальше. Больше нет рас, границ, государств, наций, традиций. Есть планета Земля, серые чудовища и выжившие люди. Мы идём к человеку, который работает над вопросом, как жить дальше. Это профессор Травкин. Он сейчас на юге у своего коллеги в частной лаборатории. Я уверена, он найдёт способ защититься от ужаса, который твориться вокруг.

Шама внимательно выслушал, часто заморгал глазами, потом поднялся и сказал:

— Мне надо посоветоваться с отцом.

— Он не исправим, — обречённо махнул рукой Парфён.

— Конечно, советуйся. Мы можем пожить пару дней здесь. Заодно переведём дух и отдохнём. Так ведь Гош, — Антонина взглянула на своего парня.

— Пару дней, — протянул он, раздумывая, — даже пару-тройку дней, пожалуй, — улыбнулся он.

— Ладно, — Шама хлопнул себя по коленям и поднялся, — и кто у вас главный. Кто всем командует?

— Никто, мы все вместе принимаем решения, — пожал плечами Мельников.

Правая бровь Шамы взлетела вверх.

— Поговорим об этом позже. Вы пока располагайтесь. Я проверю сети, рыбы на ужин пожарим. Тракторист пошли, поможешь мне, — кинул он Парфёну.

— Я танкист, но на тракторе тоже могу, — поправил его военный.

— Я и говорю тракторист.

— Шама, — окликнула его Тоня, — где у тебя уборная?

— Что?

— Ну. Туалет где? — полушёпотом спросила Рощина.

— А, на нос иди и за борт, течением унесёт, — как ни в чём не бывало, — ответил шаман.

— Шама! Я девочка, ты хочешь, чтобы я там раскорячилась при всех, и спокойно справляла нужду.

— Чёрт я не подумал. Ты, — указал он пальцем на Егора, — поедешь с нами. Тракторист один не справиться.

Потом подошёл к Тоне и шепнул ей на ухо:

— Можешь не стесняться. Бумага в палатке.

— Спасибо и на этом, — саркастично улыбнулась Антонина.

— Ну, чего застыли, — прикрикнул он на своих помощников, — давайте в лодку. Рыба вас заждалась.