ХомоПоинт

— Генерала танковых войск везём, в Краснодарский край, в посёлок Прибрежный — громко сказал Мельников и кивнул на Парфёна.

— Товарищ генерал. Прошу прощения.

Полицейский навалился двумя руками на водительскую дверь.

— Нам ехать надо, будьте добры, отойдите, — властно крикнул Егор пьяному стражу порядка.

Полицейский не сдвинулся с места, его пьяная туша продолжала висеть на дверях, заполняя салон алкогольными парами.

— Вы из меня дурака, дурака не делайте, — грозно промямлил коп, — я что, по-вашему, генерала от солдата не отличу?

— Достал уже, — прошипел сквозь зубы лжегенерал, — отвали пока, не пришиб, — он передернул затвор своего АК, — отошёл я сказал! Тоня поехали.

Даже в состоянии опьянения полицейский сразу понял, что танкист не шутит. Неркин приподнял руки и сделал шаг назад.

— Тоня поехали, — ехидно передразнил полицейский, — Серые черти один хрен всех достанут. Всех! Всех! Идиоты вы несчастные.

Коп сплюнул в сторону служебной машины, — выпить зажали, да валите в свой край или куда там, в Прибрежный, Загорный, Степной, какой угодно, везде хана. Мне вообще плевать — яростно негодовал он, активно размахивая руками.

Но потом вернулся и снова навалился на открытое окно водительской двери.

— Дайте хоть патронов. На ПМ есть? Я совсем пустой, — с трудом выговаривая слова, промычал Неркин и похлопал по кобуре на поясе.

— Гоша дай ему пачку, у меня всё равно теперь много, и винтовка есть, — сжалилась над стражем порядка Антонина.

Егор извлёк из бардачка пачку патронов калибра девять на восемнадцать миллиметров и протянул Неркину.

Полицейский недовольно улыбнулся своей жирной улыбкой, и сунул пачку с патронами в карман брюк.

— Счастливого пути, придурки — снова откозырял он и переваливаясь с ноги на ногу тяжело пошагал к своей машине.

— Пропадёт, — жалобно шепнула Тоня, глядя вслед полицейскому.

— Предлагаешь взять его с собой? — хмыкнул Егор.

Рощина ничего не ответила.

BMW медленно прокатилась мимо толстяка и, набирая скорость, помчалась дальше.

Меньше через час Антонина свернула с федеральной трассы на второстепенную дорогу. Асфальт покрылся трещинами, усеялся ямками, кочками, выбоинами, и безобразными латками. Мёртвых машин практически не стало.

Тоня зажгла фары. Егор хотел было поинтересоваться, зачем она это сделала ведь и так всё прекрасно видно, но вспомнил, что у Рощиной зрение осталось прежним. Зато он одинаково хорошо видел как со светом фар, так и в полной темноте. С той лишь разницей. Что в темноте изображение было в холодных тонах, светло-синего, чёрного, серого, тёмно-фиолетового цвета.

Свет фар выхватил из темноты белый знак у названием населённого пункта.

— Ну, вот и «Кузнечное». Здравствуй Родина, — тревожно сказала Антонина и сбросила скорость.

«Кузнечное» оказалось довольно большим посёлком. Машина прошуршала шинами по неровному асфальту несколько кварталов прямо. Это была центральная улица. Потом свернула на улочку поменьше и метров через двести остановилась у небольшого дома с мансардой, сложенного из белого силикатного кирпича, с шахматным узором из вставок красного кирпича по углам. Антонина заглушила мотор. Выключила фары.

Под машиной несколько раз щёлкнул остывающий металл глушителя. Где-то в ветвях большого тополя свистнула птица. Безразличные ко всему сверчки продолжали сверчать друг с другом наперебой. Птица свистнула ещё раз и, шелестя крыльями о листья, выпорхнула из кроны тополя.

— Хочешь, я схожу первый, — предложил Егор.

Тоня часто закивала головой.

— Собака есть во дворе?

— Да, есть. Маленькая, она на привязи не бойся, — ответила Антонина и протянула Егору пару ключей.

— Тот, что побольше от калитки, другой от дома, — пояснила она.

Мельников взял ключи, чмокнул Тоню и вышел из машины. Автомат брать не стал, оставил при себе только пистолет.

Ночь была тёплой, безветренной. Яркий диск Луны, уныло висел в небе намереваясь спрятаться за тяжело наползающим облаком, его кайма уже окрасилась печальным золотом лунного света. Мельников вздохнул и шагнул вперёд

Ключ от калитки не понадобился, она была не запрета. Егор зашёл во двор. Собачка не встретила, было тихо, слишком тихо. Мельников прошёл вдоль двора. Нашёл собачью будку, и цепь с растрёпанными остатками ошейника.

— Сожрали охранника. Это плохо, — прошептал Егор, и тихонько опустил на землю цепь.

Достал пистолет. Луна, наполовину укрылась за облаком.

Входная дверь запрета. На всякий случай Егор аккуратно постучал стволом пистолета о деревянный наличник. Ничего. За дверями, ни шума, ни звука. Мельников открыл дверь вторым ключом и осторожно проник внутрь. Очень похоже, что здесь уже давно нет жизни. Окна плотно зашторены. Маятник на больших напольных часах намертво замер в вертикальном положении. Егор прикрыл за собой входную дверь и погрузился в абсолютную тишину.

— Есть кто живой? — не очень громко спросил он, — я Егор, друг Антонины. Ваша дочь здесь. Мы приехали вместе.