Холостяк (ЛП)

— Мисс Рэндалл. — Эудора останавливает меня у подножья лестницы. — Мистер Роузвуд только что приехал. Где вы будете принимать его сегодня утром?

Мои плечи поднимаются и опускаются, когда я размышляю, как ответить. Пространство не должно быть слишком интимным. И оно должно быть хорошо освещено. Нейтрально. Профессионально.

— Приведи его в столовую. Мы встретимся за столом. И пошли за чаем, пожалуйста, — говорю я. — Спасибо.

Проходит несколько минут, и я сажусь во главе стола, такого же старого, как и этот дом, но все еще в почти идеальном состоянии. Короли и королевы пировали за этим столом, или так говорится в истории. Звук шагов отражается эхом от стен, я прочищаю горло и убираю прядь волос за левое плечо.

— Вот сюда, пожалуйста, — слышу я голос Эудоры.

Дерек появляется через мгновение, и я стараюсь не обращать внимания на его повседневный наряд, состоящий из темных брюк цвета хаки и темно-синей футболки поло. Он больше подходит для игры в гольф, чем для встречи с клиентом. С другой стороны, сегодня суббота. Если бы я не была так жестока с ним вчера, могла бы немного его подразнить. В любом случае, он выглядит хорошо, и я ненавижу себя за такие мысли, потому что это последнее, о чем я должна думать.

— Серена, доброе утро. — Темные, шоколадного цвета волосы Дерека хорошо уложены, а не растрепаны, и он идет ко мне с протянутой рукой. — Приятно снова вас видеть.

Я встаю и встречаю его рукопожатие, решив относиться к нему с таким же уважением и любезностью, которые он проявил ко мне вчера.

— Мне тоже, — говорю я. — Пожалуйста, присаживайтесь.

Эудора задерживается на несколько секунд дольше необходимого, будто я не в состоянии справиться с чем-либо самостоятельно. Я бросаю на нее мимолетный взгляд с безмолвной просьбой дать мне больше пространства, и она тихо уходит.

— Итак, — Дерек достает из кармана блокнот и ручку цвета полированного оникса и поднимает свой взгляд на меня, — то, что я хотел бы сделать сегодня, Серена, это понять ваши ежедневные расходы, и исходя из этого мы сможем создать базовый бюджет. И как только его утвердят, мы сможем определить бюджет дополнительных расходов. Я, как ваш опекун, рекомендую придерживаться скромных чисел, чтобы восстановить ваше... хрупкое состояние.

Скольжу языком по своей нижней губе и усмехаюсь.

— Разве я выгляжу хрупко?

— Нет, не выглядите, — говорит он. — Но в глазах закона вы не совсем в порядке прямо сейчас. В настоящее время я не смогу выделить финансирование для крупных покупок.

— Есть «Астон Мартин», на который я положила глаз.

Он улыбается, и я замечаю ямочку на его левой щеке. У него есть только одна, но это идеально — то, где она расположена.

— Вы не возражаете? — Я указываю на его блокнот и ручку, и он двигает их по столу ко мне. Ручка в моей ладони ощущается теплой и гладкой. Нажимаю кончиком пальца на желтую кнопку и пытаюсь записать некоторую смету, а затем замираю.

Несколько месяцев назад у меня был контракт с пиарщиком. У меня были счета за химчистку и еженедельные маникюры и педикюры. У меня были регулярные выходы и поездки за границу не менее двух раз в месяц. У меня было членство в клубе здоровья, и я арендовала квартиру на Лексингтон-авеню в Манхэттене.

Я проживала ошеломляюще экстравагантную жизнь, и теперь не уверена, что мне удобно записывать такие непомерные цифры перед незнакомцем, адвокат он или нет.

Я записываю какую-то чушь, скромные цифры. Лучше, чем ничего, и если деньги должны лежать в банке, то так и будет, но, по крайней мере, счет будет освобожден, и я верну к нему доступ. Не похоже, что сейчас я остро нуждаюсь в пиаре. И я не могу сказать, где находится ближайший маникюрный салон в этой глухомани.

— Вот, — я передвигаю блокнот обратно ему, и он просматривает бумагу, нахмурив брови.

— Хорошо, — говорит он, поднимая руку к подбородку. — Это выполнимо, учитывая ваш образ жизни. Теперь скажите, сколько вы хотите в дополнение к этому. Я не хочу называть это пособием, но... просто подумайте об этом, как о деньгах на развлечения.

Развлечения. Я уже не знаю, что это такое.

— Вы считаете, это разумно? — Я откидываюсь на спинку стула, скрестив ноги. Когда я жила в городе, для меня было нормой тратить четырехзначную сумму денег на изысканные блюда. Еще четыре цифры — или больше — на банальный шопинг. И потом, конечно, путешествия.

— Двадцать, тридцать тысяч в месяц?

Я говорю это, чтобы проверить и оценить его реакцию.

Дерек давится слюной, и это именно та реакция, которую я ожидаю.

Чтобы быть справедливой, эту жизнь создал для меня отец. Он все контролирующий старый ублюдок, неравнодушный к своей единственной дочери, вот живое доказательство того, как деньги деформируют реальность. После того как мама умерла, он наполнил мою жизнь прекрасными вещами, словно красивые платья, чайные сервизы и ценные породистые пони могли заполнить темную пустоту, которую она оставила. После колледжа он настоял на том, чтобы я жила в городе и не спешила выяснять, кем хочу быть в этом мире. И он оплачивал все мои прихоти.

Но все равно я никогда не чувствовала такой опустошенности.