Хофманн

Солнце било прямо в глаза, когда, задрав голову, Винсент разглядывал это необычное, весьма внушительное здание. Ему бы никогда не пришло в голову ехать в Дорнах, но Жанетт непременно хотела показать ему «Гетеанум», Всемирный центр антропософии. И вот он стоял перед огромной, впечатляющей бетонной конструкцией, созданной по проекту Рудольфа Штайнера, основателя антропософского общества. Сооружение произвело на него громадное впечатление. Идеи и основные положения антропософии, изложенные Жанетт по дороге в Дорнах и потом еще более разжеванные у ее дорнаховских друзей его почему-то не впечатлили. Более того, он заволновался, даже спросил у нее — не является ли она антропософисткой, но Жанетт ушла от ответа: нет, не совсем, но сами идеи ей импонируют и кажутся превосходными. Они побывали в гостях у ее знакомого, учившегося здесь на курсах эвритмии. Винсент ее восторга от антропософии не разделил, закралось подозрение, что это каким-то образом может повлиять на их отношения, вобьет в них клин. Но она рассмеялась и нежно его успокоила, пообещав все объяснить ему поподробнее, после этого, она уверена, он поймет и проникнется. Винсент, однако, сильно в этом сомневался. И все же он был рад, что они сюда приехали. Это монументальное строение поразило его своим размахом, простотой форм и ясностью линий. Когда он любовался зданием, сзади подошел человек и заговорил по-немецки. Винсент обернулся и, к своему удивлению, обнаружил, что это священник. Винсент сказал, что он не совсем свободно владеет немецким, на что тот рассмеялся и сказал, что нет проблем, они могут беседовать на французском. Они представились друг другу — священника звали отец Стефан, он из ордена францисканцев.

— Что делает католический священник в Дорнахе?

— А вы антропософ?

— Нет. Я здесь в гостях. То есть, моя знакомая привезла меня сюда, чтобы все это показать мне.

— Видите ли, я тоже любопытствующий. Учение Рудольфа Штайнера кажется мне чрезмерно интересным. Мне пришлось по роду своей деятельности столкнуться с несколькими антропософами, и я обязал сам себя побывать здесь, благо я уж попал в Европу.

— А вы откуда, святой отец?

— Я немец, но работаю в миссии нашего ордена в Южной Америке. Вы бывали в Перу?

— Нет. Я вообще не бывал в Южной Америке. Я ирландец, живу в Лондоне. Один раз был в США — Нью-Йорк, Вашингтон. Обычно я дальше Европы не вылезаю.

Оба почему-то рассмеялись. Винсенту патер показался симпатичным и, кажется, это чувство было взаимным.

— Я сейчас в гостях у друзей в Базеле, отпуск, знаете ли. А вы в Европе по службе или у вас тоже бывает что-то вроде отпуска?

Отец Стефан рассмеялся.

— Нет, отпусков у нас не бывает. Я приехал с отчетом в монастырь, от которого послан. А сюда заехал навестить своего бывшего помощника в миссии. Пойдемте, посмотрим дом изнутри. Может быть, успеем в первую группу экскурсантов?

Он посмотрел на часы.

— Без пяти десять. Нам повезло — экскурсия как раз в десять.

Экскурсия Винсенту очень понравилась, хотя он не был уверен, что понял все из поведанного экскурсоводом. Не удалось и всласть побеседовать с отцом Стефаном, потому что они договорились встретиться с Жанетт в двенадцать, чтобы возвратиться в Базель. Отец Стефан рассказал ему о своей работе в Перу, о трудностях и жалких условиях, в каких ему приходится нести Слово Божие. Винсент был потрясен его необычайной силой веры и глубокой любви к людям. Он со всеми его заботами и проблемами показался сам себе вдруг таким мелким и ничтожным. Он восхищался энергией, исходящей от отца Стефана и с большим сожалением с ним расстался.

Так что время ожидания для него пролетело совсем незаметно, он ощущал радостный подъем, и эта радость еще более усилилась, когда он встретился с Жанетт. С большой экспрессией она рассказала ему о встрече со своим знакомым и обо всем том, что узнала об эвритмии.

По дороге в Базель он решился и начал осторожно делиться с ней своими планами о дальнейшей трудовой деятельности, что хочет оставить работу в страховой компании и надеется получить место преподавателя в Дублинском университете. Жанетт здраво оценила его идею и поддержала ее. Он воодушевился ее участливостью и решил, что это хороший знак. Так что в ближайшее время, как только представится случай, решительный разговор должен состояться. Но не сейчас, нет, нельзя делать это наспех, он боялся разрушить установившуюся непринужденную обстановку.

* * *

Хофманну пришлось немного подождать на Марктплатц перед филиалом Швейцарского банковского союза — Арм опоздал на 10 минут. Но вот он появился. Он выглядел весьма помятым, невыспавшимся, виновато улыбался. После рукопожатия и обычных приветствий, они вошли в банк. Служащий проводил их в подвал, к абонентным сейфам. Как только они скрылись в дверях банка, от небольшого табачного киоска отделилась фигура. Высокий мужчина внимательно посмотрел им вслед, снял и протер свои очки в золотой оправе, помедлил и затем опять отступил в тень. Уходить он явно не собирался.