Хочу отдохнуть от сатиры…

В бочонке селедки
Уютными дремлют рядами…
Изысканно-кроткий
Приказчик склоняется к даме:
«Угодно-с икорки?
Балык первоклассный из Риги…»
Кот Васька с конторки
Лениво глазеет на фиги.
Под штофом с полынной
Тарань аромат излучает…
Ужель за витриной
Парижская площадь сияет?
Так странно в Париже
Стоять над кадушкой с морошкой
И в розовой жиже
Болтать деревянною ложкой…
А рядом полковник
Блаженно припал к кулебяке, —
Глаза, как крыжовник,
Раскинулись веером баки…
Холм яблок на стойке
Круглится румяною митрой,
Вдоль полки настойки
Играют российской палитрой.
Пар ходит, как в бане,
Дух воблы все гуще и слаще,
Над дверью в тумане
Звенит колокольчик все чаще.

1931

Из цикла «Из римской тетради»

Римские камеи

I

На рынке в пестрой суете,
Средь помидорного пожара,
Сидит, подобная мечте,
Пушисто-бронзовая Клара.
Но, ах, из груды помидор
Вдруг рявкнул бас ее матросский:
«Какого дьявола, синьор,
Облокотились вы на доски?!»

II

      Под фиговой лапой
      В сплошном дезабилье,
      Обмахиваюсь шляпой
      И жарюсь на скамье,
      Но только солнце село, —
      Приплыл прохладный мрак:
      И с дрожью прячешь тело
      В застегнутый пиджак.

III

Нацедив студеной влаги
В две пузатые баклаги,
Я следил у водоема,
Как, журча, струилась нить.
Потный мул в попоне гладкой
Мордой ткнул меня в лопатки:
Друг! Тебя заждались дома, —
Да и мне мешаешь пить!..

IV

Есть белое и красное киянти.
Какое выпить ночью при луне,
Когда бамбук бормочет в вышине
И тень платанов шире пышных мантий?
Пол-литра белого, – так жребию угодно.
О виноградное густое молоко!
Расширилась душа, и телу так легко.
Пол-литра красного теперь войдет свободно.

V

      Олеандра дух тягучий —
      Как из райского окошка,
      А над ним в помойной куче
      Разложившаяся кошка.
      Две струи вплелись друг в друга…
      Ах, для сердца не отрада ль:
      Олеандр под солнцем юга
      Побеждает даже падаль.

1923

В гостинице «Пьемонт»

(Из эмигрантского альбома)

I

В гостинице «Пьемонт» средь уличного гула
Сидишь по вечерам, как воробей в дупле.

      Кровать, комод, два стула
      И лампа на столе.

Нажмешь тугой звонок, служитель с маской Данте
Приносит кипяток, подняв надменно бровь.

      В душе гудит andante,
      Но чай, увы, – морковь.

На письменном столе разрытых писем знаки,
Все непреложнее итоги суеты:

      Приятели – собаки,
      Издатели – скоты.

И дружба, и любовь, и самый мир не пуф ли?
За стенами блестит намокшая панель…

      Снимаю тихо туфли
      И бухаюсь в постель.

II