Хочу отдохнуть от сатиры…

Давно над равниною русской, как ветер печальный и буйный,
Кружил он взволнованной мыслью, искал, и томился, и звал.
Не верил проклятому быту и, словно поток многоструйный,
Срываясь с утесов страданья, и хрипло, и дико рыдал.

С бессонною жаждой и гневом стучался он в вечные двери,
И сталкивал смерчи безверья, и мучил себя и других…
Прекрасную «Синюю Птицу» терзают косматые звери,
Жизнь – черная смрадная яма, костер из слепых и глухих.

Мы знали «пугает – не страшно», но грянуло грозное эхо.
И, словно по слову пророка, безумный надвинулся шквал:
Как буря, взметнулись раскаты кровавого «Красного Смеха»,
Костлявый и жуткий «Царь-Голод» с «Анатэмой» начал свой бал.

С распятым замученным сердцем одно только слово «Россия»,
Одно только слово «спасите» кричал он в свой рупор тоски,
Кричал он в пространство, метался, смотрел, содрогаясь, на Вия,
И сильное, чуткое сердце, устав, разорвалось в куски…

Под сенью финляндского бора лежит он печально и тихо,
Чужой и холодной землею забиты немые уста.
Хохочет, и воет, и свищет безглазое русское Лихо,
Молчит безответное небо, – и даль безнадежно пуста.

1920

«…Ах, зачем нет Чехова на свете!..»

Ах, зачем нет Чехова на свете!
Сколько вздорных – пеших и верхом,
С багажом готовых междометий
Осаждало в Ялте милый дом…

День за днем толклись они, как крысы,
Словно был он мировой боксер.
Он шутил, смотрел на кипарисы
И, прищурясь, слушал скучный вздор.

Я б тайком пришел к нему иначе:
Если б жил он, – горькие мечты! —
Подошел бы я к решетке дачи
Посмотреть на милые черты.

А когда б он тихими шагами
Подошел случайно вдруг ко мне, —
Я б, склонясь, закрыл лицо руками
И исчез в вечерней тишине.

1922

Стихотворения 1908–1914 годов, не вошедшие в книги

Иногда

      Муть разлилась по Неве…
      Можно мечтать и любить.
      Бесы шумят в голове, —
      Нечем тоску напоить.

Баржи серы, солнца – нет – пляшет газа бледный свет,
Ветер, острый и сырой, скучно бродит над водой,
Воды жмутся и ворчат и от холода дрожат.

      Выйди на площадь, кричи:
      – Эй, помогите, тону!
      Глупо и стыдно. Молчи
      И опускайся ко дну.

Дождь частит. Темно, темно. Что в грядущем – все равно,
Тот же холод, тот же мрак – все не то и все не так,
Яркий случай опоздал – дух не верит и упал.

      Дома четыре стены —
      Можешь в любую смотреть.
      Минули лучшие сны,
      Стоит ли тлеть?

1908

Из дневника выздоравливающего