Хочу быть с тобой

– Но уже поздно. Воспоминания вернулись. Тебе нужно их выплеснуть из себя. Ты в них тонешь. – Я усиливаю напор. Главное – не переборщить, иначе она опять закроется.

– Нет. Это было слишком давно.

– Но оно было. И это не даёт тебе нормально жить. Поделись со мной. – Я пододвигаюсь к ней и аккуратно беру за руку.

Она руку отдёргивает и начинает рыдать. Затем убегает в туалет и захлопывает дверь. Чёрт… Перегнула… Я была так близка… Слишком рано пошла на телесный контакт.

В течение минут пятнадцати я слышу её рыдания за дверью. Потом она умолкает. Я встаю и подхожу к двери:

– Филисити… Милая, открой дверь, пожалуйста.

Молчание.

– Дорогая, я зайду?

И вновь молчание.

– О’кей, я захожу.

Я нахожу её на полу. Она прижала коленки к подбородку и смотрит в пустоту. Сажусь с ней рядом на мягкий коврик и предлагаю воды. Она берёт стакан из моих рук и немного отпивает из него. Так мы и сидим молча пару минут, затем, когда я хотела ей предложить встать и вернуться в комнату, она начинает говорить:

– Это случилось, когда мы с Терри только встречались и у нас не было детей. Я его до жути любила. И он меня. Он сделал мне предложение, и я была на седьмом небе от счастья. Всё было хорошо, просто здо́рово. И однажды, когда он отправился к родителям в Нью-Йорк, а мне пришлось из-за работы остаться дома, я решила пойти с подругами в бар. – Она всхлипывает. – Всё шло отлично, и я уже хотела уходить домой, как столкнулась со своим бывшим приятелем, с тем, что встречалась до Терри. И как-то так получилось, что мы перебрали в ту ночь с девочками, а этот ублюдок, мастер уговоров, сделал так, что я случайно оказалась у него дома. А дальше… а дальше я не знаю, как так вышло, но мы переспали с ним. – Филисити вытерла глаза тыльной стороной ладони.

Я встаю, выдёргиваю из коробки пару салфеток и протягиваю ей. Они машинально их берёт и прикладывает к глазам.

– На утро я хотела умереть, – продолжает она. – Мне было так паршиво. Я себя ненавидела и хотела позвонить Терри и рассказать ему всё, а потом, наверное, бросится с моста. Но я не решилась, не нашла сил в себе. И промолчала. Он чувствовал, что что-то не так, но я сослалась на то, что жутко нервничаю перед свадьбой и что скучала и прочее. Терри вроде поверил. Он такой добрый. А спустя восемь месяцев, когда мы уже были женаты, у нас появился ребёнок. И всё бы было хорошо, и я как могла искоренила все воспоминания о той проклятой ночи, да вот что-то терзало меня изнутри. Потом я поняла что и сделала ДНК, тест на отцовство ребёнка и моего мужа. Тест показал, что это не его ребёнок. И с того дня начался ад в моей до этого размеренной жизни. Я видела, что Терри души не чает в младенце, а у самой сердце кровью обливалось, что я знаю правду. Я решила быть такой примерной матерью и женой, насколько это было возможно. И по сей день я компенсирую и отдаю долг. И готова делать это до конца жизни, но я так измотана, словно на мне все эти годы лежит камень, который вот-вот раздавит меня. Именно поэтому у нас так много детей. Я хотела, чтобы остальные были платой за моё предательство. Но я не ожидала, что это меня загонит в ещё большую ловушку. И я не знаю, что мне теперь делать.

Пока она говорила, мне кажется, я даже не дышала. Похоже, на этом свете не осталось святых. Порочны все. И каждый платит свой долг. Бедная женщина. Кто бы мог подумать, что всей этой суетой с детьми она наказывает себя. Необычная форма самобичевания. Хотя благодаря этой каре она подарила миру четыре новые жизни. Создатель, там наверху, явно имеет своеобразное чувство юмора. Так, и что же с ней делать? Непростой случай. Поговорить с мужем и выложить ему всю правду – явно не вариант. Нужно подумать. Мне нужно закурить. Но куда тут…

– Лили, у тебя не будет сигареты? – неожиданно спрашивает Филисити, словно прочитав мои мысли.

– Ты куришь? Не знала. Да, конечно, пойдём на улицу.

– Раньше курила. И сейчас мне это просто необходимо.

Потом мы раскуриваем с ней по сигаретке и молчим. Потом мы возвращаемся обратно, и я её убеждаю, что если это случилось, то так тому и быть. Она должна начать жизнь словно с нуля, но с крепким фундаментом в виде семьи. И наконец вернуть себя к нормальной жизни. Я вижу, что она наконец услышала меня. Беседуем мы минут двадцать, после чего я провожаю её до машины, и мы прощаемся.

Глядя ей в след, я думаю, что не сразу, но придёт день, когда она начнёт по-настоящему радоваться жизни, а не заниматься самобичеванием. Но, думаю, мы ещё не раз с ней встретимся. Перед ней долгий путь.