Хочу быть лошадью: Сатирические рассказы и пьесы

Директор. Но Маэстро, не надо так быстро сдаваться. Я понимаю, что под влиянием последних событий могут появиться пораженческие настроения. Но не до такой же степени! Не надо поддаваться, не надо! У вас есть обязанности перед человечеством, которое ждет вашей музыки!

Скрипач. Неправда. А впрочем, плевал я на человечество. Разве не достаточно того, чтобы, заслышав рев и шум, оно сразу же перестало слушать мою музыку? Но я к человечеству не имею никаких претензий. По всей вероятности, искусство, само искусство, является ошибкой и обманом.

Директор. Что вы такое говорите, Маэстро! Ведь вы — артист!

Скрипач. Конечно, я был когда-то артистом. И именно поэтому знаю, что говорю. Я верил в искусство. Я верил в то, что оно необходимо. Больше того, я верил, что оно является единственным абсолютным существованием, единственной реальностью. Но в это, мое единственное, исключительное, возвышенное искусство вторглось обычное мычание простых коров и баранов. Вульгарные отголоски бойни заглушили мое искусство, даже не убили его, после убийства остается хотя бы тело, а здесь не осталось ничего, ничего! Поэтому, видимо, не было, что убивать, ничего не было, только ничего и было уничтожено, мое искусство было ничем. Мое вдохновение, мои деликатнейшие усилия оказались ничем по сравнению с криком страдающих животных. Я убедился, что любой убиваемый вол производит большее впечатление на публику, чем самый совершенный виртуоз.

Мясник. Хорошо говорит.

Директор. Нет, нет, Маэстро, так нельзя, так нельзя. Если даже у природы есть свои законы, то искусство является фактом. Может быть, я немного преувеличивал, утверждая, что природа полностью отступила перед культурой. Я слегка зарапортовался, сознаюсь. Но если это даже и так, то зачем одно мешать с другим? Зачем природу противопоставлять культуре, мясо — душе, крику умирающих… (Произносит название скрипичного концерта в дательном падеже.) Разве не лучше, разве не осторожней разграничить их и только следить за тем, чтобы они были порознь? Заботиться, чтобы они не соседствовали друг с другом слишком близко. Пусть бойня будет бойней, а искусство — искусством, но каждое на своем месте, далеко друг от друга, разделяемые обычаем и правилами хорошего тона.

Скрипач. Вы думаете, что искусство интересовало меня лишь само по себе? Отдельно? Плевать я хотел на искусство как таковое. Если я в него и верил, то не ради его самого. Ради правды. Меня интересовала только правда. Если я отдался искусству, то только потому, что оно казалось мне правдой, я думал, что оно является выражением правды, что правда живет в нем. А правда должна быть только одна. Одна-единственная, неуничтожимая и неизменная. Правда не может быть хрупкой, ничтожной и смертной, потому что тогда она не правда. И если искусство оказалось хрупким, смертным, то правдой оно не является. А если в искусстве нет правды, я отбрасываю искусство и ищу правду в чем-нибудь другом.

Директор. В чем?

Скрипач. В том, что оказалось сильнее искусства.

Директор. В бойне?

Скрипач. А почему бы и нет?

Директор. В крови, смраде и криках?

Скрипач. Я уже говорил, что мне не чужды красота, мораль, эстетика, возвышенные чувства. Если правда не является ни красотой, ни моралью, то тем хуже для красоты и морали. Бойня — это то, что не даст превратить себя в ничто, это то, что опирается на всеобщее ничтожество, это сама реальность действительности, сама жизнь…

Директор. Хорошенькая жизнь! Ведь она же там убивает!

Скрипач. Она не убивает то, что мертво, только то, что живо. Смерть питается жизнью, как вы требухой. Смерть всегда нуждается в жизни, снова и снова. Поэтому где больше жизни, как не на бойне, где беспрерывно убивают?

Директор. Оригинальная точка зрения.

Скрипач. Вам это кажется странным, но это лишь вследствие вашей несовершенной оптики. Именно ваша точка зрения является неверной. Вы смотрите на все с точки зрения правил хорошего тона, которые у вас нет смелости ревизовать, которые вы не хотите ревизовать. Почему? Да потому, что вам с ними удобно. Вы наживаетесь на культуре, вы продаете искусство, вы получаете дивиденды со всего этого мусора, который вы всучиваете наивным как ценность!

Директор. Но, ради бога…

Скрипач. Разве не так? Или вы отрицаете, что зарабатываете на искусстве?

Директор. Но что общего имеет одно с другим? Кто-то же должен заниматься финансами, организацией… Это не означает, что культура ничего не стоит.

Скрипач. Не для меня. Я уже сказал, что я об этом думаю. И ваши интересы не могут отрицать правду, хотя могут ее маскировать. Но уже не надолго. Близится час, когда человечество, на которое вы так уповаете, убедится в вашем обмане.

Директор. Вы так думаете?