Хочешь выжить – стреляй первым

Казалось, исход был предрешен, но в следующую секунду каблук тяжелого ботинка левой ноги психа врезался в пах «лошадиной морды». Удар оказался настолько стремительным, а дикий, почти звериный вопль, полный боли, оказался настолько неожиданным, что не только заключенные замерли от подобной сцены, но и нападавшие бандиты, чем не замедлил воспользоваться «псих». Молниеносный удар ребра ладони сокрушил гортань Рябого. Хрипение заваливающегося подручного словно разбудило главаря, который неожиданно осознал, что если в эту секунду он ничего не предпримет, потом будет поздно. Почему эта мысль пришла к нему, здоровому мужику с ножом в руке, не раз выходившему победителем в подобных схватках, он не знал. Животные инстинкты подсказали ему, что сейчас он нарвался на крупного, матерого зверя, не чета ему, но поверить, что для него все кончено, это в голове у него не укладывалось. Он не может проиграть! Отчаянно рванувшись вперед, главарь выбросил руку с ножом. Сейчас он увидит, какого цвета кровь этого… Клинок со всего маху вошел в плоть, но это была не печень чужака, а спина его подельника Щербатого, за долю секунды до этого сбитого с ног тяжелым ударом кулака. В следующую секунду два тела с треском столкнулись и полетели на пол. Пока Вист, хрипло ругаясь, пытался выбраться из-под агонизирующего тела Щербатого, смерть продолжала собирать жатву. Мягкое, почти кошачье движение в сторону, и в следующий миг нога чужака мощным ударом смяла грудную клетку «шакала», который настолько был оглушен происходящим, что не сумел оценить опасности, оказавшись поблизости от зверя. Стоявшие рядом заключенные сразу кинулись в разные стороны, стараясь убраться как можно дальше от страшного убийцы с пустыми глазами. Кто-то, не выдержав напряжения уже начал подвывать от страха, а один из зэков, упав на колени, почти в истерике, срывающимся голосом начал призывать господа унять слугу нечестивого. Тем временем последний «шакал», после бесплодных попыток спрятаться за спинами сокамерников, которые отбрасывали его каждый раз назад, залез под дальний лежак и там замер неподвижно. Вист, получив, таким образом, несколько секунд передышки, сумел спихнуть с себя труп и сейчас, сидя на корточках, судорожными движениями пытался вытащить нож, но клинок на всю длину вошел в тело, а короткая рукоять, залитая кровью, просто скользила в его руке. Во время очередной судорожной попытки он вдруг понял, что время, отведенное для жизни, кончилось. В двух метрах от него стоял этот ненормальный убийца. Его неподвижность должна была успокоить Виста, но вышло наоборот, как все непонятное, она напугала его так, что он был уже готов пасть на колени, унижаться, вымаливая жизнь. Сейчас чужак представлялся в этом грубом, тупом уме громилы чем-то вроде ангела смерти. Неужели никто не видит этого? С трудом, оторвав глаза от пустого взгляда убийцы, он посмотрел по сторонам. Может, кто-то придет к нему на помощь? Но взгляды заключенных, еще полчаса назад подобострастных и трусливых, сейчас светились злорадством и ненавистью. К нему. Это было равносильно смертному приговору. Выхода не было. Сознание перемкнуло. Уже не осознавая, что делает, словно подброшенный пружиной, он прыгнул на чужака.

– А-а-а-а!

В следующее мгновение удар ноги протаранил грудную клетку бандита. Уже мертвое тело отлетело к стене и там мягкой грудой скользнуло на пол. На какое-то время в камере восстановилась идеальная тишина, люди боялись даже дышать. Что этот безумец предпримет? Остановится или будет убивать дальше? Более умные из них, такие, как Сэм, не настолько оцепенели от страха, чтобы не попытаться оценить возможную расстановку сил. Пока сознание грубых и ошарашенных людей пыталось переварить смерть пятерых человек в считаные минуты, тишину разрезал вопль боли очнувшегося «Лошадиной морды». До этого бандит находился в шоке и не воспринимал окружающего, но теперь его прорвало:

– Вист, не убивай его совсем! Дай его мне! Дай гада!