Хоббит, или Туда и обратно

— Не знаю, к добру это будет или нет, — прокаркал Роак, — но я сделаю все, что нужно. — И он медленно улетел.

— Вернемся в Гору! — крикнул Торин. — У нас осталось мало времени.

— А еды еще меньше! — вскричал Бильбо, всегда практичный в этом отношении. Во всяком случае, ему казалось, что с гибелью Дракона приключение, в сущности, уже окончилось (хотя тут он очень ошибался), и он отдал бы большую часть своей доли в добыче, чтобы выпутаться из этого дела мирно.

— Вернемся в Гору! — закричали Карлики, словно не услышав его; и ему пришлось вернуться вместе с ними.

Так как вы отчасти знаете о происходившем, то знаете, что у Карликов еще оставалось несколько дней в запасе. Они снова обследовали все пещеры и нашли, как и ожидали, что открытым остался только Главный вход; все остальные двери (кроме маленькой потайной) Смауг давно уже завалил и разрушил, и от них не осталось ни следа. Итак, они принялись за работу, чтобы укрепить Главный вход и исправить ведущую от него дорогу. Орудий нашлось много, из тех, какими пользовались в старину рудокопы, каменотесы и строители; а во всех этих работах Карлики были искусны.

Пока они работали, вороны все время приносили им вести. Так они узнали, что король Эльфов повернул к Озеру и что они получили отсрочку. Кроме того, они услышали, что трое из их пони нашлись и блуждают далеко внизу по Быстрой реке, невдалеке от того места, где были сложены остальные их запасы. Поэтому, пока остальные продолжали работать, Фили и Кили были посланы, с воронами в качестве проводников, чтоб разыскать пони и привезти на них все, что смогут.

Они отсутствовали четыре дня, и за это время стало известно, что к Горе направляется объединенная армия Эльфов и Людей. Но теперь Карлики были бодры духом, так как пищи у них было на несколько недель, если расходовать ее осторожно, — это был главным образом крам, и он уже надоел им, но все же крам гораздо лучше, чем ничего, — а Главный вход уже был закрыт стеной из тесаных камней, уложенных всухую, и стена получилась очень толстая и высокая. В ней были бойницы, сквозь которые можно было смотреть (или стрелять), но дверей совсем не было. Карлики лазали туда и обратно по лестницам, а поклажу втаскивали веревками. Для выхода пара они проделали в новой стене маленькое сводчатое отверстие; а узкое русло реки изменили у входа так, что от скалистой стены до водопада, которым река низвергалась в долину, разлился сплошной пруд. Теперь ко Входу можно было попасть либо вплавь, либо по узенькой тропке, у самых утесов справа (если смотреть на Вход снаружи). Пони были доставлены только к лестнице над старым мостом; их там развьючили и, попросив вернуться к прежним хозяевам, отправили свободными вдоль реки на юг.

Потом настал такой вечер, когда они вдруг увидели далеко впереди, на юге, множество огней, словно от костров и факелов.

— Они пришли! — крикнул Балин. — И лагерь у них — очень большой. Должно быть, они вступили в долину по обеим берегам реки, под кровом сумерек.

В эту ночь Карлики спали мало. Утро только началось, когда они увидели приближающийся отряд. Прячась за своей стеной, они следили, как он поднимается к верхнему концу долины и медленно взбирается наверх. Вскоре они увидели, что в нем есть Люди с Озера, вооруженные по-боевому, и Эльфы-лучники. Наконец, передние поднялись на утесы и появились у верха водопада; и велико было их удивление, когда они увидели перед собою пруд и каменную стену, перегородившую Вход.

Они стояли, указывая на это друг другу и переговариваясь; и тут Торин окликнул их:

— Кто вы, — крикнул он очень громко, — что приходите, словно с войной, к воротам Торина, сына Траина, Короля Горы, и чего вы хотите?

Но они не ответили ему. Некоторые быстро повернули обратно, остальные, оглядев Вход и его укрепления, последовали за ними позже. В этот день лагерь передвинулся и встал как раз между отрогами Горы. Скалы зазвучали эхом голосов и песен, как не звучали уже давно. Слышались также звуки Эльфовых арф и нежной музыки; а когда они поднялись к Горе, то холодный воздух словно потеплел и в нем повеяло ароматом весеннего леса.

Тогда Бильбо захотелось уйти из мрачной крепости, спуститься и присоединиться к веселью и пиршествам у костров. Кое-кто из Карликов помоложе тоже был взволнован, и они говорили, что лучше бы дела повернулись по-другому, и они могли бы приветствовать пришельцев, как друзей.

Но Торин нахмурился. Тогда Карлики достали свои арфы и другие инструменты, привезенные с берега реки, и запели, чтобы развеселить его; но песня у них была не такая, как у Эльфов, а походила на ту старинную и грозную песню, которую они пели в вечер чаепития у Бильбо. Торину она понравилась, и он снова улыбнулся и повеселел; и он начал прикидывать расстояние до Железных Холмов и скоро ли Даин придет к Одинокой Горе, если выступит тотчас по получении вестей от него. Но у Бильбо сердце упало: и песня, и разговоры показались ему слишком уж воинственными.