Хо

— Да как в чём?! Ты что, совсем ничего не понимаешь? — мальчик постучал себя кулачком по лбу. — Эго — пустое место! А сокровище — совсем наоборот…

— Допустим, с эго мне всё ясно. Это зацикливание на самом себе. «Второе Я», которое при повышении чувства собственной значимости и самолюбования, превращается в «золотого тельца». В удобренной эгоизмом почве, этот идол продолжает расти, пока не вытеснит из души всё остальное. Но что остальное? Что ещё может быть внутри тебя, кроме тебя самого? Почему ты сам — это пустое место?

— Да потому, что ты и есть пустое место. Тебе кажется, что это не так. Но мне-то со стороны виднее. То есть, для меня ты, конечно же, существуешь, но только как информация. Ты играла в компьютер когда-нибудь? Тогда должна понять. Человечек, которым ты управляешь в компьютерной игре — это всего лишь пустышка. Тебе может казаться, что он живой, но на самом деле его нет. Если бы этот человечек умел думать, то считал бы с точностью до наоборот — бездушная система управляет им, заставляет умирать и оживать бесчисленное число раз, заставляет лезть в логово таких страшных чудищ, что добровольно он бы к ним и близко не подошёл. Но лезть приходится, потому, что это его судьба. Так бы он думал. Но думать он не умеет. А ты умеешь. И я умею. Для меня ты — это такой же компьютерный человечек, только неуправляемый, более сложный и красивый.

— Спасибо.

— Не за что. Всё равно, для меня ты — ничуть не лучше этого самого компьютерного героя. Потому что ты живёшь в моей голове. Я представляю тебя такой, какой вижу, а остальное — домысливаю. Я могу представить, что ты фея, русалка, сказочная принцесса, но в реальности ты ею не станешь. Точно так же и ты можешь возомнить себя кем угодно, но при этом для меня ты не станешь более значительной, чем я тебя представляю.

— Ну и ну. Вот так теория. И ведь не поспоришь. Действительно, мир существует в том виде, в каком его представляет каждый из нас. На самом деле, эго каждого из нас, по сути своей пустота, потому как имеет ценность лишь для нас самих, и не для кого более. Можно гордиться собственной непревзойдённостью до умопомрачения, но сокровищем эта гордость не станет, потому что никому до неё нет никакого дела. Никто не в состоянии её оценить, потому что это невозможно. Ведь никакой пользы от этого получить нельзя. А сокровище… Сокровище должно приносить пользу. Должно цениться всеми, а не индивидуальной личностью. Ведь на то оно и сокровище. Ценность — его главный признак. Эго — надуманно, а сокровище — зримо. Вот в чём разница. Я права?

— В общем, да. Но всё зависит от вида сокровищ. Их не обязательно видеть. Их можно попросту чувствовать, представлять, понимать. Сокровищем может быть бриллиант, а может — хорошая песня. Один радует глаз, и стоит много денег, другая — радует душу, и поднимает настроение. Дело не в цене сокровища, и не в его доступности, а в том, чем оно влечёт к себе людей, и что им дарит. Сокровищем может быть и человек, точнее его отражение в умах других людей. У матери — сокровище ребёнок, у влюблённого — дама его сердца, у фаната — популярный певец, киноактёр, спортсмен, и так далее. Всё, что делает нас богаче, материально или духовно — имеет право называться сокровищем. А знаешь, почему мы не можем жить без сокровищ?

— Почему?

— Мы всю жизнь ищем реальное воплощение одного единственного сокровища — того, что и так уже имеем. Оно спрятано внутри нас, оно вдохновляет нас, задаёт идеалы, очерчивает эталоны. Его невозможно понять, потому что оно является частицей непостижимого.

— Зерно Великого Разума, — догадалась Ольга.

Женя вздрогнул, и его по-взрослому просветлённый взгляд вновь обрёл глуповатую детскую непосредственность.

— Пойдём, я покажу тебе сокровище, — взяв её за руку, произнёс он.

— Ты правда хочешь мне его показать?

— Конечно. Идём.

Положив котёнка на пол, Вершинина последовала за своим юным гидом. Они пересекли комнату, и подошли к самой обычной, ничем не примечательной двери с плексигласовой ручкой. Без труда отворив её, маленький Женя вошёл внутрь, увлекая за собой Ольгу.

Теперь они оказались в ослепительно-светлом помещении, посреди которого возвышалась конструкция, по форме напоминающая большое яйцо, покоившееся на фантастическом постаменте. Поверхность яйца не была гладкой, а состояла из великого множества граней. Каждая грань испускала луч, проецирующий на овальные стены хранилища цветной блик. В совокупности, эти блики составляли чарующую мозаику дивной красоты.