Хо

— Да. Как ни печально это признавать. Мы можем лишь пытаться не допускать этого. Здесь раны не кровоточат и не гноятся. Но болят гораздо сквернее, и дольше. Со временем, они покрываются тонкой плёночкой, и боль утихает. Мы забываем о них, и продолжаем жить. Но стоит лишь коснуться больной темы, окунуться в неприятное воспоминание, пережить подобный момент, или даже увидеть соответствующее сновидение, как эта тонюсенькая плёнка рвётся, вновь выпуская на свободу проклятую изматывающую боль. Регулярные возобновления этой боли вырабатывают у нас привычку. Да-да, мы привыкаем к ней, и не обращаем на неё внимания, воспринимая как недоевшую оскомину. Но привычка не умаляет вреда, приносимого этой застарелой травмой. Вот в чём несчастье.

— Да уж. Весёлого мало.

— Тем не менее, бывают люди, которые за всю свою жизнь не получают ни единой духовной раны. Представляешь? Вот ведь, счастливцы.

— А это что такое?

С каждым шагом лёд вокруг становился всё чище, пока, наконец, не приобрёл поистине кристальную чистоту. На его безупречном фоне можно было легко разглядеть явно чужеродные полосы неизвестного происхождения. Чернота тянулась от фигур недоброжелателей, и выглядела как какое-то бездарное граффити. Тонкие змеящиеся линии, словно щупальца, ползли вдоль туннеля, обрываясь на общем невидимом рубеже.

— Хо наследило. Пыталось прорваться в святая-святых, но сумело протянуть лишь эти жалкие фиброконтакты. Здесь же и было остановлено.

— Такое глубокое проникновение сумеречной инфекции наверняка не прошло безболезненно.

— Само собой. Невзирая на крайне малую долю проникновения, Хо удалось закрепиться на некоторых вторичных участках, и, впоследствии, использовать их для своих подлых целей. Таким образом, ему даже удавалось устанавливать временный контроль надо мной. К счастью, я сумел пресечь подобные выходки. Для постороннего вмешательства дальше дороги нет.

— Почему я слышу тебя всё хуже и хуже?

— Именно поэтому. Мне нельзя проникать дальше. Я буду ждать тебя снаружи.

— Нельзя дальше? Но ведь это же твоя душа. Неужели ты сам не можешь в неё войти?

— Дело в том, что я сопровождаю тебя в виде постоянного внешнего сигнала. Сигнал транслируется из центра души. Замкнуть центр на самом себе — принципиально невозможно. Более того, частота трансляции совпадает с частотой, используемой Хо. Других вариантов передачи я не знаю. Стоит ли объяснять, что подобное проникновение не может не вызвать инстинктивного сопротивления душевного ядра. Его иммунная система не видит разницы между вторжением Хо, и моим собственным душевным самокопанием. Ведь подобная практика не свойственна людской природе.

— Если ты говоришь правду, тогда что остаётся мне? Если ядро сопротивляется даже тебе самому, неужели ты считаешь, что оно подпустит меня?

Евгений почему-то рассмеялся.

— Что смешного?

— Не нужно спрашивать разрешения войти в душу тому, кто в ней живёт.

— Не поняла…

— Смотри под ноги.

Это была последняя, едва различимая фраза Евгения, которую Ольга смогла расслышать.

— Что? О чём ты? Женя? Эй! Ау! Жень-ка!

Евгений не отвечал. Не было даже эха. Лишь первозданная тишина.

— Ну, и куда мне идти?

Вопрос нелепый, так как дорога была одна — вперёд. Без развилок, поворотов и перекрёстков. Не заблудишься даже при большом желании. Весьма и весьма странно выглядел пар, вырывающийся изо рта при выдохе. Он не рассеивался в воздухе в виде облачков, как обычно, а тонкой струйкой устремлялся вперёд — к перламутровой дымке, маячившей на пути. Со стороны это выглядело так, будто что-то неведомое, раз за разом вытягивает дыхание у Ольги. Но ухудшения самочувствия девушка не испытывала. Скорее наоборот, какой-то необыкновенный прилив сил и энергии.

Оглядываясь по сторонам, Ольга едва не упала, неожиданно поскользнувшись на гладкой поверхности льда. Взмахнув руками, она удержала равновесие, но подошвы, потеряв твёрдость опоры, продолжили скользить вперёд, как на катке. Остановиться не представлялось возможным, и Ольге оставалось лишь отчаянно балансировать, с трудом удерживая себя в вертикальном положении. Скольжение постепенно убыстрялось. Тропа обрела наклон, и стала походить на ледяную горку, огороженную бортиками из сосулек. Когда скорость увеличилась настолько, что от неё начало захватывать дух, девушка не смогла более держать равновесие. Опрокинувшись, она продолжила скатываться вниз на спине. Затормозить не получалось, так как поверхность была безупречно гладкой, и не за что было зацепиться. Оставалось лишь затаить дыхание, прищуриться, и ждать встречи с неизвестностью.