Хо

Ольга вышла с камбуза, и капитан с тяжёлым сердцем распахнул массивную дверь. Изнутри пахнуло таким смрадом, что Гена закашлялся, и не сразу сумел перевести дух. В целях жёсткой экономии электричества, холодильную установку пришлось отключить ещё три дня назад, и температура в обесточенном морге успела подняться до недопустимо высокого уровня, для сохранности тел. Собранные в морозильнике трупы начали неукротимо разлагаться, сопровождая процесс жутким запахом.

Ухватив тело Сергея, капитан поволок его в морозильник, двигаясь спиной вперёд. Когда он втаскивал труп в тёмное, заполненное смрадом помещение, мурашки бегали по его спине. Казалось, что кто-то смотрит ему в затылок, что чья-то рука вот-вот дотронется до его спины. На волне этого необъяснимого страха, у Гены открылось второе дыхание, и он втащил покойника в морозильную камеру, фактически забыв, насколько тот был тяжёл. Подсознательный ужас придал ему недюжинных сил. Он не стал тащить труп до стены, и оставил его посреди помещения, как раз там, где на полу заканчивался прямоугольник света, падавшего через дверной проём из камбуза. Затем, пружинящими, кошачьими шагами, Осипов потрусил к выходу.

Когда он уже стоял возле порога, что-то вдруг заставило его обернуться. Окинув взглядом окутанный полумраком морозильник, где среди темноты тускло белели сложенные на полу саванные коконы, он почему-то отметил, что фигуры мёртвых тел заметно съёжились, опали, точно надувные игрушки, начинающие сдуваться. Возможно, это был обычный обман зрения.

Дверь захлопнулась за его спиной, предательски щёлкнув замком, и всё покрыла темнота. Взбудораженный Гена не сразу сообразил, что произошло. Дверь не должна была закрыться. Точнее, должна была, но ему при этом следовало находиться снаружи, а никак не внутри.

— Да что за хрень?! — пробормотал озадаченный капитан. — Эй! Что за приколы?!

Он безуспешно попытался отыскать дверную ручку, хотя сам прекрасно знал, что с внутренней стороны её не было. Потом начал стучать по двери кулаками, и пинать её ногой.

— Оля! Оля! Открой! — орал он.

Но Ольга, находившаяся в ресторане, вряд ли могла его услышать. Дверь была слишком толстой, и абсолютно герметичной. Оставалась надежда лишь на то, что, не дождавшись его, Вершинина вернётся на камбуз, и сообразит открыть дверь. Поколотив и попинав металлическую преграду ещё пять минут, Осипов затих, и прислушался. Гробовая тишина казалась безупречной, но вместе с этим, ему чудилось, что кто-то движется позади него. Чувство чужого пристального взгляда теперь было настолько отчётливым, что у капитана затряслись поджилки.

— Эй, — осторожно произнёс он, косясь в темноту.

Морозильник ответил безучастной тишиной. Задыхаясь от вони, Геннадий опять набросился на дверь. Теперь он уже чувствовал, как из темноты к нему тянутся гниющие руки, которые вот-вот… Вот-вот!

Замок щёлкнул, точно спасительный выстрел. И трясущийся от ужаса капитан вывалился из темноты на свет, вместе с открывшейся дверью. Он едва не сбил Ольгу, и прежде чем та успела раскрыть от удивления рот, тут же бросился закрывать проклятый морозильник.

— Что случилось, Ген?! Что тут произошло?! — выпалила Ольга.

— Дерьмо, дерьмо какое-то! Вот же дерьмо — так дерьмо, — Осипов сначала что-то неистово стряхивал со своей головы и плеч, потом метнулся к диспенсеру, и сполоснул трясущиеся руки остатками затхлой воды.

— Ты можешь внятно объяснить? — настойчиво повторила девушка.

— Пойдём отсюда, — схватив Вершинину за запястье своей мокрой рукой, Геннадий поволок её прочь с камбуза. — Хватит тут торчать.

Когда они оказались в коридоре, капитан отпустил Ольгу, но двигаться они продолжали ускоренным шагом.

— Это ты дверь закрыла? — на ходу бросил Геннадий.

— Я её открыла. Ждала-ждала, тебя нет. Вернулась на кухню, слышу вроде как стук какой-то, и крики как будто из-за стены. Смотрю — дверь закрыта. Как так получилось, что она закрылась?

— Это и я хотел бы узнать.

— Я её не закрывала. С какой стати мне её закрывать? Может быть, корабль качнуло и…

— Ты чувствовала, как его качало??? Ладно, чёрт с ней с дверью. Проехали. Не хочу больше об этом думать.

Они вернулись в каюту. Точно под влиянием какого-то колдовства, по возвращении, на обоих моментально навалилась такая усталость, что им пришлось прилечь, дабы восстановить растраченные силы. Ольга легла на свою кровать. Капитан же, развернув матрас на полу, упал на него, подложив под голову подушку. Койкой, на которой умер Сергей, он видимо брезговал.

Время шло, а они всё лежали молча, не предпринимая никаких действий. Потом капитан наконец заговорил.

— Такое ощущение, что я полдня вагоны разгружал. Ты тоже устала?

— Угу, — ответила Ольга.

— Как мы смогли так быстро переутомиться? Это всё из-за голодовки проклятой. Десятый день перебиваемся без нормальной жрачки. Я, наверное, килограмм на пять похудел. А может и больше. Слушай, Ольга, а чего это мы с тобой разлеглись? Мы ведь сейчас, по идее, должны лодку спускать, и плыть отсюда нафиг.

— Должны.

— А чего тогда лежим?

— Не знаю.