Хо

— А зачем с ней вообще нянькаться? Нафиг нам это надо, Оль? Кто она нам?

— Настя больна, понимаешь? И она не виновата, что это с ней происходит. Мы должны ей помочь чем сможем. Думаю, что если бы она оказалась на месте кого-то из нас, а ты или я — наоборот, на её месте, то она бы не задумываясь приложила все свои силы, чтобы помочь нам справиться с недугом и депрессией. Она бы нас не оставила. И мы не должны сейчас её отталкивать. Согласна?

— Ох… Согласна, — Лидия развела руками. — На самом деле, я не имела в виду то, что мы должны отталкивать Настю. Конечно же нет. Я только хотела узнать, неужели нам так важно чересчур бдительно её опекать? Не оставлять её одну нигде, отслеживать каждую странность в её поведении и идти навстречу во всём — так обязательно?

— Я объясню, почему это так важно. Оставшись одна, без нашего контроля, Настя может совершить любую глупость. Необратимую глупость. В её состоянии подобное не исключается.

— Какую глупость она может совершить? — не сразу поняла Лида, и тут же ахнула, когда до неё дошло. — Ах! Го-осподи. Неужели может руки на себя наложить?

Ольга молча кивнула.

— А ведь действительно. Кто её знает, что у неё там в голове сейчас происходит. Кошмар какой! Теперь я всё понимаю, Оля. Конечно же, нельзя её одну оставлять ни на секунду. Нужно будет в каюте спрятать все острые предметы. Мало ли…

— Главное — не паниковать раньше времени. Это лишь предположение. Но бережёного — бог бережёт. Подстраховаться нам не помешает. И проявление бдительности не будет лишним в любом случае.

— Да-да. Разумеется, ты права. Мы не должны спускать с неё глаз. Не дай бог с ней что-нибудь случится.

Девушки умолкли, обернувшись к Насте, неподвижно стоявшей неподалёку. И, словно соглашаясь с их опасениями, где-то на носу корабля глухо звякнула рында, скрытая за пеленой тумана. То ли предупреждая, то ли заочно скорбя по ним.

Чтобы сбить с кого-то спесь, зачастую не требуется затрачивать больших усилий. Совсем не обязательно выдумывать изощрённые приёмы, или устраивать хитроумные ловушки. Чем больше спеси у людей, а точнее, у тех, кто причисляет себя к ним — тем проще сломить их гипертрофированное самомнение. Существует масса простейших способов добиться этого, и наиболее эффективным из них я считаю обычное наглядное напоминание о том, насколько ничтожен на самом деле тот, кто возомнил себя человеком. Секундная демонстрация сумеречной реальности ему не повредит.

Владимир ускоренным шагом двигался по прогулочной палубе в сторону кормы, и время от времени бубнил что-то грубое и угрожающее:

— Тварь. Долбанная сучка! Она у меня дождётся…

Судя по всему, это ворчание было адресовано Лидии. Ни Настя, ни Ольга не давали ему поводов для озлобления, а с Лидой у них давно была взаимная неприязнь, которая до последних дней тщательно скрывалась, а теперь, благодаря нетипичным обстоятельствам, всплыла на поверхность во всём своём нелицеприятном обличие. Геранин был рассержен. Он не мог удержать своего возмущения, переполнявшего его разум, и неудержимо рвущегося наружу. Сейчас, наедине с собой, Вовка мог себе позволить пофыркать. Он пасовал перед Лидией и боялся её, потому что та была гораздо сильнее духом. Разумеется, такие девушки как Лида не только способны ревностно за себя постоять, но и могут активно контратаковать, используя при этом любые методы, включая запрещённые. Зная об этом, Владимир не рисковал вступать с ней в открытый конфликт, боясь оказаться побеждённым, что сделало бы его в глазах остальных ребят полным ничтожеством. А такого результата ему хотелось меньше всего. И лучше было терпеть провокационные выпады Лиды, нежели ставить под удар остатки своей репутации. Поэтому, толстяк беспомощно выпускал пар, сотрясая туман своими пустыми угрозами.

— Стерва! Ненавижу эту мразь!

В том же духе продолжая одаривать Лидию всё новыми и новыми оскорбительными характеристиками, и обещаниями расправиться с ней по-всякому, Владимир Геранин наконец-то дошёл до кормы теплохода. За время этого пути он успел успокоиться и прийти в себя. Наверное этому способствовала его саморазрядка. Парень вдруг вспомнил о приятном событии — разговоре с отцом, и осмысление этого очень скоро вытеснило все мысли, нервирующие его.