Хьюстон, у нас проблема

– Я хорошо себя чувствую, а что это у тебя так шумно, милый?

– Да это наше «Братство»… – ответил я. – Мы тут выпиваем немножко.

– Ты знаешь, что я никогда… – начала моя матушка, и я затосковал, но она вдруг неожиданно закончила: – Обними там ребят от меня. До завтра, милый, не отвлекайся. Спасибо, что позвонил.

– Вам от матушки привет, – я вернулся в комнату. – Даже несмотря на то, что я сказал, что мы выпиваем. Странно это. Это, наверно, она просто еще в себя не пришла.

– А помнишь, как она нам как-то раз отдала свой коньяк, помнишь?

Я не помнил.

– Да мы обмывали диплом, завалились к тебе, опустошили ваш с матерью бар. Ходили там кругами, и она нам выдала потом коньяк. Ты ей возместил? Ты ведь обещал, клялся, что купишь?

Точно – теперь и я вспомнил, так оно и было.

Я тогда навеселе ворвался в комнату матушки и попросил, чтобы она вошла в положение, ибо мы страдаем от недостатка алкоголя в крови. Она ответила, что у нее остался только какой-то супер-пупер-коньяк, дорогущий, который она бережет на особый случай. А потом встала, достала его из шкафа – и дала нам.

– Мужики, какие в Словакии девушки, это что-то! – вдруг объявил Толстый.

– Неземной красоты.

– Вот только в джинсах все время ходят.

– А так – классные телочки, я бы сказал – на уровне.

– А вы знаете, что есть такая птица, камышовка, так вот, самец этой птицы может совокупляться каждые тридцать пять минут? – подал я голос.

– Норрис, умоляю, оставь меня в покое со своими птицами, иначе я впаду в депрессию. Наливай, Толстый.

Толстый открыл бутылку.

– Это не абсент, – заявил он с отвращением.

– А я, прикиньте, стоял тут на остановке, дождь как из ведра, а около меня стоит клевая девица. И болтает по телефону, а на меня одним глазом посматривает. А я ничего. И вдруг слышу: «Все, мне нужно идти, а то ко мне тут какой-то мужик прибодался». Я глаза вылупил, а она выключила телефон и говорит: «Вы уж простите меня за вранье, но я очень устала от этой болтовни…»

Нас эта история очень развеселила.

– У меня по району ходит мужик, который собирает отходы, – ни с того ни с сего заявил Маврикий. – Эй, Иеремиаш, у тебя курить можно?

– На балконе, – ответил я и открыл дверь.

На соседнем балконе стоял Збышек, разумеется с сигаретой в зубах.

– Збых, – позвал я, – заходи, выпей с нами, я тебя познакомлю со своими друзьями, давай, старик! – и, видя, что он колеблется, добавил: – И тут тоже можно будет покурить.

– Я читал как-то протоколы судебных заседаний… мое любимое – «неуважительно играл с элементом герба!».

– Ну, за наш герб, ребята!

Мы чокнулись, я открыл дверь Збышеку.

– Штрафная! Штрафную соседу! – кричал Маврикий.

Да, одной бутылки на шестерых было явно маловато.

– У тебя больше нет?

– Я думал, вы принесете.

– Ты же звал на обмывание, мы думали, ты запасешься.

– У меня есть, – сказал Збышек, но я не хотел ударить в грязь лицом.

– Не надо, я сейчас сгоняю на Горчевскую, принесу.

Я побежал по лестнице вниз, лифт был занят, а я не хотел ждать.

И что же?

На шестом этаже открылась дверь, и в ней появилась Кошмарина. Я инстинктивно отпрянул.

– Пан Иеремиаш, что случилось?

– Ко мне друзья, пришли, а спиртное закончилось, – ответил я искренне – тоже инстинктивно.

– Ну и куда вы в ночи собрались идти? Ночью небезопасно. Я вам одолжу, у меня есть, еще с Рождества осталось… мне подарили, – и она метнулась в квартиру. – Вот, чистая, хорошая…

Кошмарина ввела меня прямо-таки в ступор.

Прежде чем я успел ответить, он сунула мне в руки литровую, прекрасную, изящную бутылку.

Я элегантно поклонился, чмокнул Кошмарине руку и побежал наверх.

– Ты ее под ковриком прятал? – удивился Маврикий.

– Только одна? – удивился Толстый.

– У меня такой не было – Крыся дала? – удивился Збышек.

– Я не пью, – заявил Бартек. – Аська беременная.

– Да ты что? Серьезно? – поразился я.

– А от кого? – поинтересовался Толстый, и тогда даже Бартек не выдержал и расхохотался.

– Бли-и-и-и-ин! – произнес он протяжно.

– Подвинься, ты мне дышать не даешь, – Толстый открыл бутылку.

Ее хватило на следующие полчаса.

На десерт принесли пиццу.

Мы честно разделили на всех поровну два пива, которые прислали нам вместе с пиццей в качестве подарка, а потом я проводил друзей до такси. Збышек пошел вместе со мной.

– Какая самая высокая точка? – бормотал Джери (в каждой компании всегда есть тот, кто сдувается раньше других). – Самая высокая точка – это воинская часть!

– Старик, не забывай! – Бартек, уже садясь в машину, вдруг повернулся ко мне: – Можешь на нас рассчитывать! Когда ты начнешь работать, у тебя времени будет в обрез, так я могу тебе помогать возить мать на химию. И Маврикий тоже. И пусть все будет так, как должно быть.

Вот это я особенно ценю в мужиках: они не обещают, что все будет хорошо. Будет так, как должно быть.

И я когда-нибудь буду ездить на машине, которая будет лучше, чем все их тачки, вместе взятые.

«Мазерати», например.

Тишина на площадке!

Я вернулся домой и сразу убрал весь оставшийся мусор, выбросил окурки с балкона: гости стряхивали пепел в горшок, в прошлом году Марта посадила там пеларгонию, но теперь там цветут только окурки.