Херувим

– Да что там такое, блин? – проворчал старший лейтенант ФСБ, потягиваясь и таращась на циферблат. – Ой, елы-палы, половина четвертого утра!

– Алло, слушаю, – ответил в квартире высокий женский голос.

– Людмила Борисовна? Доброе утро, диспетчер такси беспокоит. Машина подъехала, «Жигули», четверочка, голубого цвета.

– Спасибо, сейчас мы выходим.

– Людмила – это вроде домработница ее, – пробормотал сквозь зевоту старший лейтенант, – куда это они собрались на такси в такое время?

– Там «жигуленок» у подъезда, – заметил младший лейтенант, – голубая четверка, с антенной.

– Иди проверь, а я послушаю, что у них за базар. – Старший лейтенант закрыл глаза и откинулся на спинку сиденья, пытаясь уворовать еще хоть минутку сна.

Младший неохотно вылез из машины.

– Влад, ну ты хоть фуражку надень, – не открывая глаз, окликнул его старший.

Они дежурили у дома Анжелы в машине ГИБДД, на обоих была милицейская форма. Их должны были сменить два часа назад, но что-то там не сложилось, смена все не приезжала. У наружников пошла вторая бессонная ночь, а поскольку совершенно ничего интересного не происходило, они расслабились. Им не пришло в голову, что предыдущего звонка, вызова такси, который должен был прозвучать не менее получаса назад, они почему-то не слышали.

Младший вернулся за фуражкой, пересек двор, заглянул в «жигуленок». На водительском месте дремал белобрысый парнишка лет двадцати. Наружник стукнул костяшками пальцев по стеклу. Парень растерянно захлопал белесыми ресницами.

– Младший лейтенант Мельников. Доброе утро.

– Скорей уж спокойной ночи, – кисло улыбнулся водитель.

– Нарушаем? – добродушно поинтересовался лейтенант.

– Вроде нет, – шофер растерянно огляделся, – а чего?

– А того. Стоим в неположенном месте.

– Так это, короче, пассажиров ждем. – Парень зевнул во весь рот.

– Ты, что ли, такси? – точно так же зевнув, уточнил наружник.

– Ага, такси.

– Что за фирма?

– «Московский извозчик», короче, это, частная. – Он протянул визитку, лейтенант прочитал: «Заказ такси по телефону» – и убрал ее в карман.

– Короче, ясненько, таксист. И куда ж твои пассажиры надумали ехать в такое время? – Лейтенант взглянул вверх.

Окно на пятом этаже, седьмое справа, было открыто. Свет не горел. Кисейные шторы шевелились от легкого ветра. Двор и подъезд освещались яркими фонарями. Глядя из света в темноту окна, было трудно что-нибудь разглядеть. На секунду лейтенанту показалось, что за шторами кто-то стоит и смотрит прямо на него. Ничего странного в этом не было. Домработница Людмила могла выглянуть во двор, ей ведь только что позвонили и сообщили, что подъехала машина.

– Да вроде в больницу едут, – услышал он сонный голос шофера.

– Так чего ж они в такое время такси вызвали, а не «Скорую»? – поинтересовался лейтенант и оторвал взгляд от окна.

– А я откуда знаю? Может, у них что-то такое, короче, не смертельное. Зубы болят или роды.

– Ну ладно. Документы покажи.

Парень достал права. Наружник переписал себе в блокнот все, что следовало переписать, и, покачав головой, заметил с усмешкой:

– Фамилия у тебя какая интересная – Дюбель. В школе небось дразнили?

– Нормальная фамилия, – обиженно нахмурился парень, – короче, это, штрафовать будете?

– Пока только предупреждение тебе, Дюбель Артем Васильевич. В устной форме. В следующий раз на пешеходный тротуар не заезжай, – лейтенант вернул права, – и смотри не усни за рулем, таксист.

– Не буду. И за рулем не усну, честное пионерское, – радостно пообещал парень, – короче, это, спасибо!

– На здоровье. – Младший лейтенант козырнул и вернулся к своей машине. Старший пил кофе из крышки термоса.

Из приемника звучали голоса:

– Давай, давай, просыпайся, надо срочно ехать в больницу.

– В какую больницу? Совсем офигела?

– Швы у тебя разошлись, дура!

Старший допил кофе, налил еще и протянул младшему.

– Бедная девка, это, наверное, хреново, если швы расходятся, – вздохнул младший, когда из приемника раздался жалобный плач Анжелы:

– Ой, мамочки, это же кровь! Ну почему, почему? За что?

* * *

Лицо генерала казалось прозрачным в сиреневом свете прожекторов. Он выглядел не просто больным, а умирающим. Сергею приходилось видеть такие лица у тяжело раненных. Обычно когда кожа приобретала этот странный небесно-голубой оттенок и заострялся нос, человек уже ничего не соображал. Глаза закатывались, изо рта слышались тяжелые хрипы или бессмысленный бред. Но Владимир Марленович крепко держался на ногах, и голова его работала отлично. Он спокойно, толково пытался объяснить жене, кто такой Сергей, и уговаривал ее при шофере ни в коем случае не называть его Сережей.

Шофер заволновался, увидев, что вся троица остановилась посреди летного поля, и решил выйти из машины. Он шел к ним.

– Наташа, это двойник. Ему сделали пластическую операцию, он майор ФСБ, он живет сейчас в квартире Стаса. Ты должна называть его Стасом, ты должна вести себя так, будто он твой сын.