Херувим

Николай отложил полотенце, прополоскал рот, взял телефон и в очередной раз набрал номер грека Александроса Илиади, того самого, который совсем недавно привозил на виллу онколога.

«Что бы ни происходило, ты не должен допустить скандала, – говорил ему на прощание генерал, – по всем вопросам обращайся к Илиади, он поможет. Денег не жалей, давай ему наличные, причем не драхмы, а доллары».

Николай привык в точности следовать указаниям своего шефа и не стал вызывать скорую психиатрическую помощь, как предлагала перепуганная Оксана. Однако телефон Илиади не отвечал. Николаю надоело слышать протяжные гудки, он не сомневался, что грек давно спит, но все-таки решил предпринять последнюю попытку, прежде чем вновь ринуться в бой и попытаться скрутить Стаса.

От бесконечных гудков было щекотно в ухе, Николай решил, что все-таки скрутит Стаса, применив к нему пару болезненных и небезопасных приемов греко-римской борьбы, потому что других вариантов нет и надо как-то дожить до утра. Но тут в трубке послышался хриплый голос грека.

– Добрый вечер, господин Алексанрос, простите, что беспокою вас так поздно, но Владимир Марленович сказал, что я могу звонить вам в любое время.

– Я слушаю, кто это? – У грека был сонный, недовольный голос.

– Это Николай, мы с вами знакомы. Я звоню с виллы генерала Герасимова. У нас чрезвычайные обстоятельства и срочно нужна ваша помощь.

Поскольку помощь грека всегда щедро вознаграждалась, он тут же проснулся и бодро произнес:

– Да, что случилось? Что там у вас так шумит?

Николай объяснил ему, что генеральский сын не в себе, известие о болезни отца, а также собственные сложные проблемы тяжело подействовали на его психику. У него нервный срыв, и срочно нужна помощь психиатра.

– Но только вы понимаете, помощь конфиденциальная, – добавил он, – как можно скорей, и за любые деньги.

Грек ответил, что постарается, сделает все, что от него зависит, правда, достать психиатра в такое время суток, да еще конфиденциально, будет непросто. Но он постарается.

Окрыленный надеждой, Николай вновь ринулся в бой, и вскоре ему удалось скрутить Стаса без всякого вреда для здоровья, повалить на пол, замотать в нейлоновую штору, как в смирительную рубашку, и уложить на диван в гостиной.

Буйный больной продолжал дергаться, изрыгать хриплые ругательства, но спеленатый прочным нейлоном, как младенец, был уже безопасен, и Оксана решилась подойти к нему с бутылочкой пустырника и столовой ложкой. Других успокоительных средств в доме не оказалось.

– Эта сука писала симпатическими чернилами, – сообщил он Оксане, – паспорт фальшивый, никакая она не француженка. Она сестра Мультика. Они оба сумасшедшие маньяки, это у них семейное.

– Да, конечно, Станислав Владимирович. – Оксана всхлипнула, принялась капать настойку в ложку, сначала считала капли, но сбилась со счета, налила полную и поднесла к губам Стаса.

– Что это? – спросил он, подозрительно косясь на ложку.

– Пустырник, – объяснила Оксана, – чтобы вы успокоились.

Он шмыгнул носом, отвернулся от ложки и вдруг горько, по-детски заплакал:

– За что они меня так? Я не виноват. Я ни в чем не виноват.

– Конечно, Станислав Владимирович, вы совершенно ни в чем не виноваты, – кивнула Оксана, – выпейте лекарство, потом я водички принесу.

– Сначала сама. – Он помотал головой, пытаясь увернуться от ложки.

– Что? – не поняла Оксана.

– Попробуй сама, – объяснил он, – я больше никому не верю.

Девушка вспыхнула, вопросительно взглянула на Николая, который сидел и курил тут же, в кресле.

– Не возражай, – тихо посоветовал он, – отхлебни немного.

Увидев, как Оксана поднесла ложку с темной густой жидкостью к губам и отхлебнула, Стас согласился выпить лекарство. Как ни странно, оно помогло. Он еще несколько раз горько всхлипнул, закрыл глаза и затих. Возможно, просто устал после долгого приступа буйства.

Оксана принялась за уборку, Николай помогал ей.

– Но вообще-то бывают такие чернила, – осторожно заметила она, сгребая веником осколки, – в игрушечных магазинах продаются. Вот у моей подруги сын как-то на дне рождения брызгал на всех из авторучки. Пятна жуткие, но исчезают бесследно.

– Да, есть такая дрянь, – поморщился Николай, ощупывая языком маленький острый обломок переднего зуба, – но называется по-другому. Симпатические чернила – это совсем наоборот. Их сначала не видно, а потом, после тепловой или химической обработки, они проступают.

– Ага, – кивнула Оксана.

Они продолжали убираться молча. Через час дом приобрел приличный вид, правда, почти не осталось посуды.

Вскоре у ворот просигналила машина. Явился Илиади в сопровождении пожилой полной женщины. Она говорила по-английски, Илиади не пришлось переводить печальный рассказ Николая. Врач выслушала молча, с каменным лицом, а затем спросила:

– Он пьет?

– Нет. Почти совсем не пьет.

– Это странно. То, что вы описываете, похоже на белую горячку. Раньше ничего подобного не случалось?

– Вроде бы нет. – Николай неуверенно пожал плечами.

– Лицо вам он разбил?

– Да.