Херувим

– Да, нам очень сложно его поймать, – кивнул Райский и принялся за салат. – Наша структура довольно серьезно изменилась за последние десять лет. Наши спецподразделения разогнали в девяностом. В девяносто втором наши секретные архивы были разгромлены дудаевцами, мы лишились всей своей агентуры на территории Чечни. Мы практически безоружны. Внутри структуры несусветный бардак, лучшие наши офицеры уходят в частный охранный бизнес, а те, что остаются, становятся слабыми и ненадежными, поскольку получают мало.

– Ох, бедненькие, – покачала головой Юля, – так что же вы тогда беретесь за непосильный труд? Разве вы можете отвечать за свои действия в такой тяжелой ситуации?

– А некому больше, – вздохнул Райский и промокнул губы салфеткой, – кроме нас некому. Ладно, хватит. Ешьте салат. И не надо на меня бочку катить. Сами виноваты. Если бы вы более подробно посвящали меня в ваши задушевные беседы с Анжелой, мне было значительно легче оградить вас от неприятностей.

Юля отложила вилку и рассмеялась. Смех получился нехороший. Почти истерика. Райский подождал немного, потом протянул ей стакан воды. Она благодарно кивнула, выпила залпом и успокоилась.

– Вы же и так все слушаете, – произнесла она хрипло, – мы разговаривали в ее палате и в моей машине. Не сомневаюсь, что записано каждое слово. Или ваши «жучки» в таком же плачевном состоянии, как вся ваша система?

– Почему вы не сказали мне, что вам стало известно имя объекта «А»? – спросил он так тихо, что она не услышала, но поняла по губам.

Прежде чем ответить, она отправила в рот вилку с салатом из каракатицы, долго, старательно жевала, потом глотнула воды, промокнула губы.

– Видите ли, Михаил Евгеньевич, я предупреждала вас, что храню тайну исповеди, если мои пациенты делятся со мной своими переживаниями. Когда я стала свидетелем телефонного разговора Анжелы и мне показалось, что говорит она с преступником, который ее избил, я тут же вам сообщила об этом. Верно?

– Да. Вы сообщили. И очень мне этим помогли, – процедил Райский сквозь зубы, – но позвольте мне самому определять степень важности той информации, которую вы получаете от Анжелы.

– Как! Михаил Евгеньевич! Разве имя объекта «А» было для вас тайной? – широко улыбнулась Юля.

– Не надо, – он сморщился, как от зубной боли, – не надо придуриваться, Юлия Николаевна. Простите за резкость, но мы с вами не в игры играем. Вы должны сообщать мне все, абсолютно все, что узнаете от Анжелы. Тогда я могу гарантировать безопасность вам и вашему ребенку. В противном случае я ничего гарантировать не могу. Поймите наконец, сейчас вы – единственный мой источник. Только с вами Анжела бывает откровенна. Только с вами. Уж не знаю, как вам удалось этого добиться. С ней работали такие профессионалы, до которых вам, уж извините, далеко.

Подошел официант с горячим. Райский тут же набросился на свинину, Юля ковырнула вилкой семгу. Было, правда, очень вкусно, но есть ей совершенно расхотелось.

– Я просто пожалела ее, – задумчиво произнесла она и достала очередную сигарету.

– Смешно, честное слово, – покачал головой Райский, – вы думаете, специалисты, которые с ней работали, были безжалостны?

– Думаю, да. Я не сомневаюсь в их профессионализме, сыграть они могут что угодно. Но есть вещи, которые человек чувствует кожей, всем нутром.

Несколько секунд Райский молча жевал. Потом щелкнул зажигалкой и дал ей прикурить.

– Вот и отлично, Юлия Николаевна, – произнес он наконец, – я очень рад, что у вас с Анжелой такое глубокое взаимопонимание. Когда вы планируете очередной осмотр?

– В пятницу. В двенадцать.

– Я надеюсь услышать от вас самый подробный отчет. Мы можем встретиться здесь же, часов в девять.

Принесли кофе. Юля, медленно помешивая сахар, не поднимая глаз, тихо спросила:

– Михаил Евгеньевич, а нельзя ли как-нибудь обойтись без меня в этой вашей сложной игре?

Он улыбнулся, накрыл ее руку своей сухой теплой ладонью и ответил так же тихо:

– Ну как же мы без вас, Юлия Николаевна? Вы уж потерпите, немного осталось. – Он убрал руку, подозвал официанта, попросил счет.

Их машины стояли рядом. Некоторое время он ехал вслед за Юлиной «Шкодой», проверял, нет ли каких-нибудь постоянных попутчиков. Вместе они выехали на Садовое кольцо. Убедившись, что все нормально, Райский поравнялся с ее машиной, махнул рукой из окна и свернул к Сретенке.

Глава тридцать третья

Стас Герасимов носился по дому и крушил все на своем пути. Сдирал шторы с окон и топтал их. Швырял на пол посуду, хрусталь, опрокидывал мебель. Домработница Оксана забилась в угол и тихо плакала. Николай сидел на бортике ванной, прижимал мокрое полотенце к разбитой скуле, сплевывал кровь и смотрел на собственный зуб, валявшийся на дне раковины.

– Симпатические чернила! – рычал Стас, измельчая подметками фарфоровые осколки очередного блюда на мраморном кухонном полу. – Эта сука писала симпатическими чернилами! Придушить гадов! Ненавижу!