Хейсар

Кстати, как оказалось, в Шаргайле у любопытства мальчишек был свой предел. Или границы? В общем, стоило Ваге свернуть в широченный переулок, исчерченный тенями сразу трех Орлиных Гнезд, как от нашей свиты не осталось ни слуху ни духу!

– А почему сбежала детвора? – удивленно поинтересовалась Этерия Кейвази. И, услышав сразу три предупредительных шепотка, прикусила язык.

Как оказалось, вовремя: буквально через пару ударов сердца Вага остановил коня и негромко приказал:

– Спешиваемся… Все… Медленно и с достоинством…

Спешились. Выстроились в том же порядке. И по команде пошли дальше. Оставив с конями воинов лба.

Крыло Бури не шел, а плыл. Широко развернув плечи и вскинув голову так, как будто пытался пронзить взглядом склоны Ан’гри и увидеть спрятавшееся солнце. Все остальные пытались ему подражать. За исключением разве что меня – я смотрел не на склон Свечи Рассвета, а на спины женихов Мэй. И выбирал место, куда мог бы вонзиться клюв моего чекана.

Увы, мои мечты оборвались достаточно быстро – минуты через полторы мы прошли через распахнутые настежь ворота одного из сарти и оказались во внутреннем дворе. Перед тремя с лишним десятками воинов в угольно-черных бурках и хеттах[122], по случаю торжества украшенных перьями.

Кое-какое представление об обычаях хейсаров у меня было, поэтому я, на время забыв о своих «мечтах», сразу же нашел могучего и кряжистого, как тирренский дуб, старца, ошую[123] от которого стоял до безумия гордый собой подросток с ловчим соколом на правой руке, и вгляделся в его лицо.

Старейшина рода Аттарк выглядел лиственей эдак на сорок. И пусть морщин на его челе было предостаточно, но ни в его глазах, ни в членах не наблюдалось и тени слабости.

Нет, двигаться он не двигался, но я чувствовал, что его руки не забыли тяжесть меча, а ноги способны бросить тело в бой ничуть не медленнее, чем мои.

Оглядев нас цепким и не особо радушным взглядом, воин едва заметно шевельнул бровью, и Вага, до этого момента изображавший статую, склонил голову в знак приветствия:

– Силы твоей деснице и зоркости твоему взору, аннар!

– Легка ли была твоя дорога, сын? – с легкой угрозой в голосе пророкотал старейшина.

Крыло Бури отрицательно покачал головой и тяжело вздохнул:

– Нет, отец! Моя рука оборвала жизнь воина из рода Оноирэ…

«Твоя? – удивленно подумал я. – Даратар сам перерезал себе горло!»

– Делай что должно… – бесстрастно бросил аннар и словно забыл о существовании сына – поднял взгляд к небу и вгляделся в глубокую синь.

Вага опустился на одно колено, снял с себя пояс с Волчьими Клыками и мечом, аккуратно положил их на землю, потом вытащил из-за пазухи перевязь с метательными ножами, потянулся к голенищу правого сапога и дернулся, услышав возмущенный вопль Мэй:

– Ваш сын защищал мою честь, значит, вина за смерть Даратара Полуночника лежит на мне!

– Нита?

– Да, аннар? – раздалось откуда-то из-за спин встречающих, и через несколько мгновений воины пропустили вперед пожилую, но весьма неплохо сохранившуюся хейсарку, облаченную не в араллух, а в платье.

– Проводи илгиару[124] на женскую половину…

– Вы меня слышали? Вага защищал МОЮ честь! Поэтому…

– Нита???

Хейсарка подобрала юбки и стремительно понеслась к Мэй. На бегу морща лоб и взглядом показывая ей, что неплохо бы ей и заткнуться.

Идти туда, куда ее так бесцеремонно послали, д’Атерн не собиралась, поэтому сделала несколько шагов назад и уперлась спиной в грудь Унгара. Тот и не подумал шевелиться – стоял как столб и, кажется, наслаждался ее близостью!

У меня потемнело в глазах. От ревности. И бешенства. Поэтому я шагнул вперед, схватил его за ворот араллуха и отшвырнул в сторону. Затем скользнул вплотную к своей гард’эйт, отодвинул ее себе за спину, жестом попросил Ниту не торопиться, поймал взгляд старейшины и нехорошо усмехнулся:

– И это вы называете гостеприимством, аннар?

– Кто ты, осмеливающийся перечить мне в моем доме?

– Я – Кром по прозвищу Меченый, майягард баронессы Мэйнарии д’Атерн!

Как ни странно, вместо ожидаемого бешенства в глазах отца Ваги появилось что-то вроде удовлетворения:

– Что ж, ты имеешь право говорить от имени своей гард’эйт, илгиз! Поэтому я отвечу на заданные… и не заданные тобою вопросы. Для начала скажу о Ваге: моему сыну ничего не грозит – как я понимаю, он взял кровь Даратара из рода Оноирэ согласно а’дару. Однако долг доставить тело погибшего его родным с него никто не снимал, поэтому он сделает это сегодня. Так, как предписывает Слово Старших. Далее, встречать гостей застольем, в то время как на одном из воинов рода еще не засохла кровь ро’аниачи[125] – потеря лица, поэтому до окончания тризны по Полуночнику Аттарки будут скорбеть вместе с Оноирэ. Ну и последнее – старшие отцы рода с женщинами не говорят…

– Прошу прощения, аннар! К моему искреннему сожалению, обо всем этом я не знала… – виновато сказала Мэй.

Старейшина ее «не услышал». Пришлось говорить мне:

– Моя гард’эйт приносит свои извинения…

– Извинения принимаются. А теперь пусть моя супруга проводит ваших спутниц в их комнаты…