Хей, Осман!

В дороге отдыхали. На ночлег остановились в богатом селе. Навстречу поезду Османа шли гурьбой молодые жнецы и жницы, поклонились низко... После целодневного труда парни и девки по-прежнему пели во все голоса, громко и звонко...

Жетфаре идат од нива,
Идат од нива и юначки пеят... -

начинали парни.

Тогда девицы дразняще подхватывали:

Заиграй ты нам погромче, волынщик,
Мы идём через ваше село!
Пусть ваши девицы завидуют, причитают:
«Ох, проклятые чужие девицы,
Куда ни идут - играют для них волынки,
Куда ни идут - поют для них песни.
Целодневно жатву жнут,
А все-то они белы и румяны!»...[312]

Осман снова спрашивал толмача, а тот ответил, что парни хвалятся своей неутомимостью, а девицам хорошо; они ведь наёмные жницы, из другого села; оттого им весело, что избавились от надзора докучного отцов и матерей...

   - Наши молодые тоже поют, - заметил Осман, - но никогда не поют так долго и громко. А зачем же отпускают родители девиц?

   - По бедности, - отвечал толмач.

Осман подумал, что даже самый бедный правоверный не отпустил бы свою дочь, чтобы она ходила с открытым лицом среди чужих мужиков!..

В сёлах болгарских построены низкие дома, наполовину каменные, наполовину деревянные, с крышами низкими. Утварь в домах хорошая - миски-соханы, кастрюли медные с крышками, железные листы - печь хлебы, медные ложки лужёные; масло оливковое держат в долблёнках тыквенных, воду - в кувшинах глиняных...

В одном из сел праздновался в тот день, когда проезжал там поезд Османа, праздник в честь святых Петра и Павла, сподвижников пророка Исы, как пояснили-рассказали Осману. Осман встал у открытых дверей церковных и смотрел... Ему сказали также, что эта церковь поставлена в честь ещё одного почитаемого христианского святого, святого Горгия...

   - Слыхал я, слыхал!.. - откликнулся Осман добродушно...

Храм стоял между деревьями; снаружи, неподалёку от церковных дверей, стояли столы и скамьи, женщины и дети сидели... Осману предложили сесть как почётному гостю, но он поблагодарил и отказался... В церкви было тесно. Те люди, что вошли в церковь, слушали священника внимательно и молились; что же до сидевших снаружи, то дети пересмеивались, щипали друг дружку, вскрикивали громко; женщины болтали, даже и мужчины переговаривались...

Священник едва виднелся у алтаря. Священник и клисарь пели дурно поставленными голосами, весьма нестройно. Время от времени священник начинал говорить, но едва возможно было расслышать его... Осман прислушался и понял, что служба идёт на славянском наречии... Он был удивлён безразличием крестьян и задумался... По завершении службы священник вышел к народу, неся на голове блюдо с хлебом, которое придерживал рукою; а в другой руке держал потир. Блюдо покрыто было белым полотном. Люди начали подниматься со скамей и креститься и низко кланяться... Священник поставил потир и блюдо на стол, затем принялся крошить хлеб в потир; возможно было разглядеть в чаше вино. Священник хорошо размешал накрошенный хлеб в вине. Затем он взял в руку ложку медную. Люди, толпясь, подходили по одному. Священник зачерпывал ложкой из чаши и совал ложку в раскрытый рот подошедшего... Люди, казалось, не выказывали своему священнослужителю никакого почтения. Они что-то говорили ему, улыбались, даже пересмеивались с ним... Несколько женщин поднесли на руках маленьких детей, по виду двух-трёхлетних; священник и в детские рты сунул эту смесь из вина и накрошенного хлеба. Осман приметил, что двоих детей вырвало на платья матерей...

Осман пытался припомнить, что это за обряд, но не мог... Спросил Михала, и тот отвечал:

   - Они воображают, будто едят тело и кровь Исы, и уверены, что обряд подобный избавляет их от грехов...

Осман задумался... Вспоминал: говорили ему об этом или нет?.. Обдумывал... «Да что они, людоеды,что ли? Надобно на всякий случай присматривать за ними, чтобы они и друг друга не жрали!.. Ох, неверные!.. С правоверными не так легко мне, а каково с неверными!..»

Священник и клисарь отнесли церковную утварь назад в храм, затем на ключ заперли двери и присоединились к народу. Все развеселились, подходили к Осману, кланялись, улыбались... Священник и клисарь также приблизились, поклонились и поочерёдно поцеловали Осману руку. Он всех приветствовал с благосклонностью. Началось веселье. Люди натащили хлебов, кувшинов с вином, плодов разных, блюда с бараниной жареной... Осману и его спутникам подносили в дар большие хлебы с пропечённой верхней коркой, на которой процарапаны были узоры...