Хей, Осман!

Когда Михал поправился, да и люди его уже могли свободно ходить, тогда и заключён был торжественно брак Османа с младшей дочерью шейха Эдебали. Тогда Осман увидел лицо невесты и услышал её имя — Рабия... Он очень удивился, то есть не имени невесты, а быстрому лёту времени... Будто много тысяч годов тому назад было это - юная Мальхун среди цветов в окружении подруг, маленькая девочка, весёлые девичьи голоса окликают: «...Рабия!.. Рабия!..»

Осман посмотрел на неё. Теперь была она взрослой девицей. Лицо бледное, губы тонковатые, но нежные, глаза опущены и видно, что небольшие глаза, а лицо немного чересчур удлинённое, вытянутое даже. И высокая. Когда она стояла, видно было, что она высокая; и она казалась ещё выше от худобы...

Далее всё было как велось издавна - песни, пляски, обычное свадебное веселье. В песнях называли невесту первой красавицей - баш-гюзель, но видевшие Рабию женщины знали, что уж первой-то красавицей назвать её нет возможности... Звучали пожелания берекет - плодородия...

Во время церемонии заключения брака и после, на пирах, Куш Михал оставался рядом с Османом. В брачном договоре было записано, что султан Гази выплачивает шейху Эдебали большой выкуп, но также и то, что в случае смерти шейха этот выкуп возвращается назад к Осману. Были записаны в брачном договоре и доли имущественные Рабии и возможных её детей, положенные им после смерти Османа. Осман должен был, согласно обычаю, предоставить своей второй супруге жилище, отделённое, отдельное от жилища первой его жены. Рабию также не нищей отдавал шейх, её отец, султану Гази.

Брачные торжества сопровождались многими пирами, угощениями для жителей Йенишехира, обычным весельем. Один из пиров устроен был Михалом, на этом пире Осман всячески показывал своё расположение к Михалу. Пиры продлились целую седмицу. Ничего занятного или достойного удивления не произошло в эту седмицу. После свадьбы шейх Эдебали оставался в Йенишехире. Осман собирал малый воинский совет, должны были собраться в одном из покоев дворца избранные полководцы. Осман не мог не пригласить и своего тестя. Впрочем, и прежде трудно было избежать присутствия Эдебали на подобных советах, хотя присутствие это и было докучно Осману. Шёл разговор о Византийской империи. Осман предоставил слово главное Куш Михалу; и тот в подробностях говорил об императоре Михаиле Палеологе, назвал его воином храбрым, но при этом заметил, что император — дурной полководец...

   - Это для нас должно быть важно, - сказал Куш Михал.

Затем он рассказал о несчастном происшествии, случившемся в Константинополисе. А случилось вот что.

Младший сын императора, Андроник[286], имел сильную наклонность к разгульной жизни и мотовству. Этот юноша наделал много долгов и отличался безмерным женолюбием. Однажды завёл он связь с продажной женщиной, каких в стольном городе византийцев немало водится; но эта была особенно известна красотой и бесстыдством. Юный отпрыск императора частенько хаживал к ней ночами. Но спустя какое-то время женщина стала избегать Андроника и откладывала свидания. Андроник принялся караулить, затаясь у дома прелестницы. Так он узнал, что она принимает нового возлюбленного. Раздосадованный Андроник решил расправиться с этим удачливым своим соперником. Ночью, когда незнакомец, кутаясь в плащ, приблизился пеший к жилищу развратницы, Андроник бросился из засады с обнажённым мечом. Однако удачливый любовник сдался не так легко. Начался настоящий поединок, и Андроник всё же одолел. Однако он не успел скрыться с этого проклятого места. Набежали стражники с фонарями, Андроника схватили и завели ему руки за спину. Тогда он громко назвал себя. Но тут осветили лицо убитого, откинув его плащ. И что же? Это оказался старший сын императора, наследник трона Мануил! Сгоряча император, узнав об этом ужасном деле, приказал заключить младшего сына в тюрьму. Сейчас Андроник уже освобождён, но к нему приставлены соглядатаи, отец не пускает его к себе на глаза. Потому в Константинополисе - уныние и разброд...

   - И нужно нам действовать, как возможно быстрее! - заключил Михал. - Нужно действовать, покамест император не оправился от потрясения и не примирился с сыном...

И тут подал голос шейх Эдебали:

   - Откуда ты, Михал Гази, - вопросил шейх, - откуда ты знаешь всё это? Слушая тебя, возможно подумать, будто бы ты и сам побывал в городе неверных, или у тебя там повсюду наставлены разузнавачи, а сродники твои живут на каждой улице поганого гнездилища неверных!..

Осман почувствовал, как досада накатила. В глазах чуть потемнело; чуял, как дрогнули губы под усами...

«Когда-нибудь я убью этого человека...» - спокойно и чётко прояснилось в уме... И далее ухитрилось ловко ввернуться продолжение фразы чёткой: «...я убью его, непременно убью, если только...» Ощущение зажатого рта сделалось в уме необыкновенно ясным, как будто и на самом деле он зажал себе рот ладонью...

Но Михал нисколько не смутился и не показал вида рассерженности, а отвечал на обвинительный голос шейха учтиво и внимательно: