Хей, Осман!

А в юрте невесты тем временем мать жениха говорила по обычаю:

   - Не бойся меня, моя невестка! Я пришла посмотреть, хорошо ли ты снаряжена! Не бойся, не прячься! Это не гром гремит, не молния сверкает с неба; это я, твоя свекровь, иду смотреть на тебя!..

Девушки, окружившие Мальхун, расступились. Мальхун сидела высоко, на трёх кожаных подушках, положенных одна на другую.

   - Ты - красавица, моя невестка. И наряжена ты хорошо! Согласна ли ты пожить в моём становище?

Мальхун отвечала, также по обычаю, потупившись и краснея лицом:

   - Если ты поднесёшь мне в левую мою руку айран, я, быть может, и соглашусь!

   - А я никому и ничего не подаю в левую руку! - отвечала мать Османа, как полагалось.

   - Ладно! Приму айран в правую руку! - согласилась невеста.

Мать Османа подала ей айран в серебряной чаше. Все смотрели, как Мальхун поднесла чашу к губам и пила. Но вот чаша опустела, невеста выпила всё, до капли. Свекровь приблизилась, обняла её порывисто, затем накинула на голову ей красное свадебное покрывало — дувак:

   - Появись для моего сына из этого дувака такая же прекрасная, как солнце появляется прекрасное из прекрасной утренней зари!.. - громко произнесла свекровь...

   - Мы ведём к вам нашу куропатку! Мы поймали её в сеть! - закричали девушки снаружи.

Невеста, закрытая с головой дуваком, показалась.

   - Наше солнце восходит! - закричали девушки. - Наше солнце восходит и несёт на землю подарки!..

И девушки вынесли содержимое бохчи, которую увязала с собой Мальхун. На плечи самым ближним спутникам жениха накинули шёлковые, разных цветов, халаты, с воротниками и без воротников, расшитые золотыми и серебряными нитями...

Торжественно, под клики радостные приветственные, повели невесту в юрту жениха. Процессия девушек шла впереди. Следом двигалась процессия юношей, окружавших Османа, ехавшего верхом на коне, прекрасно украшенном...

В юрте ждал имам, а также и Тундар ждал их, исполнявший роль отца невесты. На низком деревянном резном столе расстелили белую скатерть. На скатерть поставлено было красивое бронзовое зеркало, а по обеим сторонам от зеркала зажжены были в подсвечниках восковые свечи, одна - во имя жениха, другая - во имя невесты. Мать Османа расстегнула на верхней одежде Мальхун все застёжки и развязала все завязки, чтобы жизнь молодой жены протекала легко, словно речная вода гладкая по равнине ровной... Мальхун приблизила к зеркалу лицо и смотрела неотрывно, как положено было, опять же по обычаю... Сначала она видела в поверхности гладкой и золотистой одну лишь себя, свои большие глаза, смотревшие встревоженно, радостно, отчаянно... Но вот посадили жениха, по обычаю, опять же и опять же! Посадили его так, чтобы невеста могла видеть в зеркале и его лицо... И она увидела, что и он смотрит большими глазами; глаза эти были куда темнее её глаз, совсем чёрные, и глядели так же, как и её глаза, - встревоженно, радостно, отчаянно...

На скатерть положили молитвенный коврик и Коран, лепёшку, поставили чашку, наполненную сладким айраном, белый сыр, орехи и дорогое конийское лакомство - сахар - две головки, жёлтые зернистые, твёрдые...

   - Какой махр - обеспечение - даёшь ты своей жене? — спросил жениха имам.

Осман уже обговорил этот махр с Эртугрулом.

   - Даю для неё такую-то и такую-то часть моего имущества, из того, которое у меня есть и которое случится мне ещё нажить!..

Женщины и мужчины, собравшиеся в юрте как свидетели заключения брачного договора и бракосочетания, переглянулись, потому что жених показал щедрость большую!

Одна из женщин взяла со скатерти сахар и принялась тереть друг о дружку головки сахарные. Она подняла руки с головками сахарными над головой невесты. Лёгкое скрежетанье сопровождало заключение брачного договора...

Имам начал чтение хутбы. Как полагалось при заключении брачного договора, читал он суру «Человек»:

   - Во имя Аллаха милостивого, милосердного!