Хаски и его учитель белый кот. Том III

Лишь она не заплакала снова. Расправив плечи и выпрямив спину, Е Ванси в одиночестве направилась к видневшимся вдалеке горам, а за ее спиной слышались исполненные невинной сладости детские голоса:

— Муж и жена кланяются друг другу…

В тот момент, когда она вышла из тени софоры, пролившиеся с небес слепящие солнечные лучи нежно погладили ее по лицу. Непонятно почему, но ее прищуренные глаза изогнулись в улыбке, а сердце наполнилось радостью и освежающей сладостью.

«И правда, детство — лучшая пора в жизни», — подумала она. — «Когда еще так запросто можно, преклонив колени, поклясться в вечной любви».

Пройдя еще немного, она услышала позади топот детских ног и голос маленькой егозы:

— Сестрица! Твой платок!

Напустив на себя героический вид, не повернув головы, она небрежно махнула рукой.

Наобайцзинь уставился на нее своими круглыми глазами, словно беззвучно спрашивая: «Эту вещь оставил А-Сы. Ты точно больше не хочешь ее?»

Она засмеялась, но взгляд ее был полон нежности:

— Не хочу.

После этих слов она обратила взор на раскинувшийся перед ее глазами, заросший орешником пышный луг. Весна возродила все сущее, и она нисколько не удивилась, увидев, что рядом с ней стоит Наньгун Сы. На его лице было все то же строптивое и дерзкое выражение. Он все еще выглядел немного высокомерным, но в то же время был чуть более спокойным и серьезным.

— Я знала, что ты здесь, — сказала она.

Призрачный Наньгун Сы тоже немного нахмурил брови, словно укоряя ее.

— Не сердись, — мягко сказала она. — Они исполняли свадебный ритуал, но не хватало свадебного покрывала новобрачной.

— …

— Поэтому я отдала им твой платок.

Наньгун Сы все еще выглядел недовольным.

— Один платочек в обмен на счастливый брак, ну же, давай, просто улыбнись разочек.

Под золотыми лучами солнца Наньгун Сы неохотно выдавил из себя одну улыбку, что выглядела как кислая гримаса.

И она начала смеяться. В какой-то момент ее ресницы опустились, а когда она снова подняла взгляд, тень Наньгун Сы уже исчезла. Но она точно знала, что он еще вернется.

Ведь это был не призрак и не иллюзия.

Он живет в ее сердце, поэтому она всегда может видеть его.

И для нее он всегда будет таким же красивым и сильным духом героем, как во времена своего рассвета…

В мгновение ока наступил очередной лунный Новый год. Согласно правилам мира совершенствующихся, можно было завершать ношение траура по родителям. За месяц до лунного Нового года Сюэ Мэн официально занял пост главы Пика Сышэн. Со всех концов света сыпались поздравления, а в Сычуани по этому поводу было устроено великое празднование.

От множества фонарей[311.9] ночью было светло как днем. В соответствии с церемониалом, за соблюдением которого тщательно следил старейшина Сюаньцзи, на праздник Сюэ Мэн надел венец из самой лучшей яшмы, парадный пояс с подвеской и перстень главы. Сам он был одет в роскошную одежду из девяти слоев тончайшего шелка. С головы до ног новый глава был образцом изысканной элегантности, и даже манжеты его рукавов были украшены вышитыми драконами с глазами из огненного жемчуга.

Уже не мальчик, а красивый и зрелый мужчина с лицом, подобным самому прекрасному нефриту, он стоял посреди торжественного и величественного Зала Даньсинь.

Если присмотреться повнимательнее к его глазам и бровям, в нем можно было увидеть тень Цзян Си. Вот только он никогда не будет носить фамилию Цзян и никогда не захочет быть похожим на этого человека.

— Поздравляем, господин бессмертный глава Сюэ.

Старейшина Сюаньцзи первым вывел вперед своих учеников для почтительного поклона.

Люди Пика Сышэн, от сияния доспехов которых рябило в глазах подобно лазурно-синим морским волнам, один за другим преклоняли колени перед своим новым главой. Гости, что пришли с поздравлениями и благими пожеланиями, вежливо опускали взгляд и почтительно склоняли головы.

Их голоса гремели, словно раскаты грома, заполнив эхом окутанные туманной дымкой и облаками горные вершины.

— Поздравляем, господин бессмертный глава!

Словно возвещая о начале золотого времени для Пика Сышэн, в ночном небе расцветали фейерверки. И уже не важно, была ли минувшая ночь мрачной и темной или теплой и уютной — пути назад больше нет.

На губах Сюэ Мэна играла едва заметная улыбка. Его глаза были глубокими и спокойными, но не очень яркими.

Он поднимал чарки и выпивал вместе со всеми.

Его поведение было безупречным, ведь он больше он не мог позволить себе все те безрассудные и нелепые ошибки, что совершал раньше.

Сидящий в отдалении младший Мэй Ханьсюэ вздохнул и закрыл глаза:

— Этот птенец… так все закончится тем, что в будущем он превратится в нового Наньгун Лю.

— Осторожней в словах.

Мэй Ханьсюэ взглянул на своего старшего брата:

— Я не говорю что с ним что-то не так, я говорю только о его нынешнем положении.

— Тогда уж тем более это не то, о чем тебе следует болтать без толку, — холодно отрезал старший брат. — К тому же с тех пор, как начался банкет, ко мне уже подошли двадцать шесть девушек. Снимай уже свою маску из человеческой кожи, с меня хватит!

Мэй Ханьсюэ тут же состроил гримасу, изобразив на лице невыносимые страдания.